1. /
  2. Богословие, Апологетика
  3. /
  4. О вечности мучений

О вечности мучений

Оглавление:
Различные Святые Отцы о вечности мучений
О муке вечной и о жизни вечной. Свт.Тихон Задонский
Адские мучения. Свт.Феофан Затворник
О вечности адских мучений. Свт.Феофан Затворник
Мучение грешников не имеет конца. Свт.Иоанн Златоуст
Слово о том, что за грехом последует наконец для человека вечное мучение во аде вместе с духами отверженными. Свт.Иннокентий Херсонский

Различные Святые Отцы о вечности мучений

Преп.Иоанн Лествичник: «Все, а в особенности падшие, должны беречься, чтобы не допустить в сердце свое недуг безбожного Оригена; ибо скверное его учение, внушая о Божием человеколюбии, весьма приятно людям сластолюбивым» (Лествица. 5, 41. 6-7 век).

Свт.Марк Эфеский: «Учение это о восстановлении и конце вечного мучения, приняв начало от Оригена, как было сказано, и возобладавшее некоторыми церковными мужами, между которыми – также Дидим и Евагрий, как ссылающееся на человеколюбие Божие и легко приемлемое среди беспечных, как говорит богоносный Иоанн, строитель «Небесной Лествицы» (Лествица. 5, 41), однако, было запрещено и предано анафеме святым Пятым Вселенским Собором, как производящее расслабление душам и делающее еще более беззаботными, поскольку они ожидают, что когда-то будет освобождение от мучений и обещанное восстановление» (свт.Марк Эфеский, «Первое слово против чистилища»).

«Нечестивые, говорит, подвергнутся в будущем веке вечным мучениям» (свт.Андрей Кесарийский, Толкование на Откр.14:12. 6-7 век).

«Поликарп отвечал: Ты грозишь мне огнем, горящим временно, потому что ты не знаешь об огне будущего и вечного мучения, который уготован нечестивым» (Житие свящмуч.Поликарпа, еп.Смирнского, ученика апостолов. 1-2 век).

«Всем, соблюдающим любовь к Нему, Он дает Свое общение. Общение же с Богом есть жизнь и свет и наслаждение всеми благами, какие есть у Него. А тех, которые по своему произволению отступают от Него, Он подвергает отлучению от Себя, которое сами они избрали. Разлучение с Богом есть смерть, и удаление от света есть тьма, и отчуждение от Бога есть лишение всех благ, какие есть у Него. Посему те, которые чрез отступничество свое утратили вышеупомянутое, как лишенные всех благ, находятся во всяческом мучении, не потому, чтобы Бог Сам по Себе наперед подвергал их наказанию, но наказание постигает их вследствие их лишений всех благ. Но блага Божии вечны и без конца, поэтому и лишение их вечно и без конца, подобно тому, как относительно неизмеримого света сами себя ослепившие или ослепленные другими всегда лишены сладости света не потому, чтобы свет причинял им мучение слепоты, но самая слепота доставляет им несчастие» (свящмуч.Ириней Лионский, Творения. М., 1996, стр.505. 2-й век).

«Ибо все, желающие избавиться вечной геены, в которой мучатся грешники, и получить вечное царство, здесь постоянно терпят геенские скорби, по причине искушений, наводимых лукавым. И если до конца терпят, с верою ожидая Господней милости, то по благодати избавляются от искушений и скорбей, удостаиваются внутреннего общения со Святым Духом, а там избавятся вечной геены и наследуют вечное царство Господне» (преп.Ефрем Сирин, т.2. гл.47, «О терпении». 4-й век).

«Что несмысленнее или неразумнее такой речи: «Довольно для меня избежать геенны, о том же, чтоб войти в Царство, не забочусь»? Ибо избежать геенны и значит это самое — войти в Царство; равно как лишиться Царства – значит войти в геенну. Писание не указало нам трех стран, но что говорит? “Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей… и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую” (Мф.25:31,33). Не три наименовал сонма, но два – один по левую, другой по правую. И разделил пределы различных обителей их, сказав: “И пойдут сии, то есть грешники, в муку вечную, а праведники в жизнь вечную” (Мф.25:46); “воссияют, как солнце” (Мф.13:43). И еще: “…придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов” (Мф.8:11,12), что страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть самая мучительная геенна?» (преп.Исаак Сирин, Сл.58. 7-й век).

«Когда наступит определенный день (суда), поставлено будет седалище, воссядет Судия, потечет река огненная (Дан. 7:10), и потребуется отчет в делах наших, тогда уже нельзя будет нам получить разрешение грехов, но волей-неволей мы будем привлечены к должному наказанию за них. И тогда никто не может умолить за нас, но если бы даже кто-либо имеющий дерзновение, равное с великими и дивными мужами, как Ной, Иов, Даниил, стал умолять хотя бы за сыновей и дочерей своих, не достигнет успеха; грешникам необходимо будет подвергнуться вечному наказанию, равно как праведникам удостоиться наград. А что ни тем, ни другим не будет конца, это объявил Христос, сказав, что как жизнь будет вечной, так вечным будет и наказание. Когда Он одобрил стоявших по правую сторону и осудил стоявших по левую, то прибавил: «и пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Матф. 25:46)» (Свт.Иоанн Златоуст, «Книга о девстве», пар.84. 4-й век).

«Слушайте, лихоимцы (к вам слово)! Слушайте, безжалостные и жестокие! Вы жестоки не для других, но для самих себя. Когда ты питаешь злобу, то знай, что ты питаешь ее к самому себе, а не к другому, обременяешь самого себя грехами, а не ближнего. Что бы ты ни делал последнему, все это сделаешь как человек, и притом в настоящей только жизни; но Бог не так поступит: Он подвергнет тебя большему и вечному мучению в жизни будущей. “Отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга” (ст. 34), — т. е. навсегда, потому что он никогда не будет в состоянии заплатить своего долга» (Свт.Иоанн Златоуст, «Толкование на Евангелие от Матфея», Беседа 61).

«Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно и что после некоторого времени оно будет иметь конец, или что будет после восстановление демонов и нечестивых людей, – да будет анафема» (Поместный Константинопольский собор 543г, 9-й анафематизм).

«Да уверится же всякий человек грешащий, что он не видел и не познал Бога, и что если он умрет в этой тьме и в этом неведении, то воскреснет потом ни для чего другого, как для вечного мучения, вечного потому, что там не будет более смерти, чтобы пресечь это мучение» (преп.Симеон Новый Богослов, т.1, Слово 4, п.3. 10-11 век).

«В будущей жизни, как упразднится жизнь мира сего, так и смерть престанет наконец и будет упразднена; тогда как рождаться не будут люди и жить по образу настоящей жизни, так и умирать не будут, как теперь, и смерть упразднится. Но будет тогда другая жизнь, неизреченная, и другая смерть, тягчайшая и горчайшая теперешней, то есть вечное мучение» (преп.Симеон Новый Богослов, т.1, Слово 4, п.4).

«Если любящий грех и недостойно причащающийся Пречистых Таин Тела и Крови Спасителя не подвергается тотчас вразумительным мучениям, то всячески не избежит вечных мучений там, где червь неусыпающий и огонь неугасающий. Итак, если таковый не боится вечного жжения и нестерпимых мук вместе с диаволом во веки веков, то пусть бесстрашно причащается. Если же боится, то лучше для него, воздержавшись некоторое время от причащения Пречистых Таин, покаяться, поплакать пред Богом, потрудиться по силе своей над изменением произволения своего и пресечь злой навык свой греховный, и тогда уже причаститься, без опасности для души своей» (преп.Симеон Новый Богослов, т.1, Слово 4, п.4).

«Тех, которые имеют в себе сей жизнь вечную, Господь воскресит в последний день? Не так это, чтобы другие остались в гробах, но так, что имеющие в себе жизнь (вечную) воскреснут для вечной жизни, а прочие воскреснут для вечных мучений» (преп.Симеон Новый Богослов, т.1, Слово 52, п.2).

«Подобно тому, как слепцы, не видящие сияющего солнца, хотя и всецело, со всех сторон бывают освещаемы им, однако являются вне света, будучи удалены от него чувством и зрением; так и Божественный свет Троицы есть во «всём», но грешники, заключённые во тьме, и среди него не увидят его и совершенно не имеют божественного познания и чувства, но опаляемые и осуждаемые своею собственною совестью, они будут иметь неизреченное мучение и невыразимую скорбь во веки» (преп.Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Св.-ТСЛ., 1993. T. 3. С. 123).

«Вы забываете, что там будет вечность, а не время; стало быть, и всё там будет вечно, а не временно. Вы считаете мучения сотнями, тысячами и миллионами лет, а там ведь начнется первая минута, да и конца ей не будет, ибо будет вечная минута. Счет-то дальше и не пойдет, а станет на первой минуте, да и будет стоять так» (свт. Феофан Затворник, «Созерцание и размышление», гл.»Ошибка в счете». 19-й век).

«А вечная жизнь и вечное мучение обозначают нескончаемость будущего века. Ибо время по воскресении уже не будет исчисляться днями и ночами, или лучше – тогда будет один невечерний день; так как Солнце правды ясно будет светить праведным, а для грешных настанет глубокая нескончаемая ночь» (преп.Иоанн Дамаскин, «Точное изложение православной веры», гл.15. 8-й век).

«Дьяволу, демонам его и последователям его уготован огонь неугасимый и вечное мучение» (преп.Иоанн Дамаскин, «Точное изложение православной веры», гл.18).

«Когда креститесь от Него, и потом будете грешить, не думайте, что Он простит вас. Нет, Он имеет и лопату, то есть рассмотрение и суд. «И Он очистит гумно Свое». То есть, церковь, в которой хотя много крещеных, подобно как на гумно собирается с поля все: но из них одни оказываются плевелами, каковы легкомысленные и направляемые к злу духами злобы: другие — пшеницею, те, которые приносят пользу и другим, питая их учением и делом. «И соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым». Неугасим огонь геенский. Посему обманывался Ориген, когда говорил, что мукам будет конец» (блаж.Феофилакт, Толкование на Матф.3:12. 11-12 век).

“Так как страсти не естественны душе, а входят в нее по грехолюбию нашему, то, по причине этой самой неестественности своей, и будут томить и жечь душу. Страсти: это ведь внутренние жаждания, разжигания, вожделения души грехолюбивой; удовлетворишь их – они замолчат на время, а потом опять, еще с большею силою требуют себе удовлетворения и не дают покоя, пока не получат его. На том же свете нечем будет удовлетворять их, потому что все предметы страстей – предметы земные. Сами они останутся в душе и будут требовать себе удовлетворения, а так как удовлетворить их нечем, то жажда будет все сильнее и томительней. И чем более будет жить душа, тем более будет томиться и терзаться неудовлетворяемыми страстями; непрекращаемая мука эта все будет расти и расти, и конца не будет этому возрастанию и усилению. Вот и ад! Зависть – червь, гнев и ярость – огонь, ненависть – скрежет зубов, похоть – тьма кромешная. Этот ад начинается еще здесь, ибо кто из людей страстных наслаждается покоем?..
Вы забываете, что там будет вечность, а не время; стало быть, и всё там будет вечно, а не временно. Вы считаете мучения сотнями, тысячами и миллионами лет, а там ведь начнется первая минута, да и конца ей не будет, ибо будет вечная минута. Счет-то дальше и не пойдет, а станет на первой минуте, да и будет стоять так» (свт. Феофан Затворник).

***

«Вопрос 606: Брат вопросил святого старца авву Варсонофия: не знаю, Отец мой, каким образом увлекся я книгами Оригена, Дидима и гностическими сочинениями Евагрия и учеников его. Они говорят, что души человеческие были созданы не вместе с телами, но прежде них были простыми умами, то есть бестелесными; подобно сему, и Ангелы и демоны были простые умы. И люди, падши в преступление, осуждены были жить в сем теле, Ангелы же, сохранив себя, сделались Ангелами. Пишут они и другое подобное сему, например, что будущее мучение должно иметь конец и люди, и Ангелы, и демоны возвратятся снова в первое свое состояние, то есть будут простыми умами, и это они (еретики) называют восстановлением. Душа моя впала в двоедушие и сетует, сомневаясь, истинно ли сие, или нет; и потому прошу тебя, владыко, научи меня истине, чтобы я мог держаться ее и не погибнуть…
Ответ: Это догматы языческие. Это пустословие людей, которые думают о себе, что они нечто значат. Это слова людей праздных. Это порождения прелести, ибо сказано: называя себя мудрыми, обезумели (Рим. 1, 22)… И если хочешь уразуметь, внимай: “По плодам их узнаете их” (Мф.7:16). Каковые же плоды их? Надмение, уничижение, расслабление, леность, претыкание, отчуждение от закона, или, лучше сказать, от Законоположника Бога. Они – жилище демонов и князя их диавола. Сии мнения не к свету ведут тех, которые им веруют, но во тьму. Они не к страху Божию побуждают, но более к преуспеянию диавольскому. Они не извлекают из тины, но погружают в нее. Это суть плевелы оные, которые враг посеял на поле Домовладыки. Это терние, выросшее на земле, проклятой Владыкою Богом. Они – совершенная ложь, совершенная тьма, совершенная прелесть, решительное отчуждение от Бога. Бегай их, брат, чтобы учение их не утвердилось в твоем сердце. Они иссушают слезы, ослепляют сердце и всесовершенно погубляют людей, внимающих им. Не останавливайся на них и не размышляй о них: они исполнены горечи и приносят плоды смерти. Касательно же вéдения о будущем – не заблуждайся: что здесь посеешь, то там и пожнешь (см. Гал. 6, 7)… Брат, если ты хочешь спастись, не вдавайся в это учение, ибо свидетельствую тебе пред Богом, что ты впал в ров диавольский и в крайнюю погибель. Итак, отступи от сего и последуй Святым Отцам.
Вопрос 607. Тот же брат вопросил о сем учении другого старца, авву Иоанна.
Ответ. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская (Иак. 3, 15). Это учение диавольское. Это учение ведет в муку вечную тех, которые внимают ему. Кто занимается сим учением, тот делается еретиком. Верующий ему отвратился от истины. Согласующийся с сим чужд пути Божия. Делатели Христовы не научили сему. Принимающие слово истины не принимают сих мнений. Скорее оставь их, брат, чтобы не обжечь тебе сéрдца своего огнем диавольским, чтобы вместо пшеницы не посеять на поле своем терния и вместо жизни не получить смерти; и зачем говорю много – чтобы вместо Христа не принять тебе диавола. Не медли в том и спасайся молитвами святых, как Лот из Содома» (преп.Варсонофий Великий и Иоанн пророк, Вопросы 606, 607. 6-й век).

О муке вечной и о жизни вечной

Свт.Тихон Задонский

  «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф.25:46).

§ 174. Вечность, в которой по восстании из мертвых и окончании праведного Христова Суда будем пребывать, не что иное есть, как одно начало без конца. Она всегда начинаться будет, но никогда не кончится. Воображай в уме, что пройдет сто тысяч лет – нет конца вечности. Пройдет сто тысяч веков (век в себе заключает сто лет) – нет конца вечности. Пройдет тысяча тысяч и миллион миллионов веков – нет конца вечности. Но только начинается. И хотя далее умом вступать будешь в вечность, увидишь одно начало без конца. Сколько ни собери миллионов веков в ум свой, все они против вечности как одна капля воды против целого океана, или как маковое зерно против всего света, или, лучше сказать, как ничто. Ибо все может мало-помалу уменьшиться и кончиться, но вечность не может, ибо бесконечна. Чем далее простираешься умом в вечность, тем большая долгота ее открывается, ибо бесконечна. Хорошо некоторые изображают вечность этими словами: вечность есть всегда и никогда, то есть всегда будет, но никогда не кончится.

§ 175. Святое Божие Слово говорит нам о двоякой вечности: блаженную и неблагополучную. Блаженная вечность, или вечное блаженство будет на небесах, по слову апостола: «Наше же жительство – на небесах» (Флп.3:20). Неблагополучная вечность – в аду и геенне огненной. В блаженной вечности будет жизнь бессмертная, а в неблагополучной будет смерть бессмертная. В блаженной вечности будет пресладкое Божия Лица зрение, а в неблагополучной – удаление от Лица Божия. В блаженной вечности будет царствование с Христом и любезное дружество со святыми Ангелами Его, а в неблагополучной – с дьяволом и злыми его демонами пребывание. В блаженной вечности будет свет неизреченный, а в неблагополучной – тьма кромешная. В блаженной вечности будет радость и веселье непрестанное, будет слышаться «глас радости и веселья» (Иер.16:9), а в неблагополучной – скорбь и печаль непрестанная и будет слышен голос воздыхания и плача. В блаженной вечности соединятся все «блага, которые не видел глаз, не слышало ухо, и не приходили на сердце человеку» (1Кор.2:9); в неблагополучной сойдется все зло, которых также язык сказать и ум понять не может.

§ 176. Изъясняется блаженная вечность сравнением с временным благополучием, которое хотя и ничто против нее, однако показывает ее нам так, как тень и подобие – самую вещь. Всякий знает, как люди уловляются благополучием света этого, которое прежде всего состоит в чести, славе, богатстве, мире, покое, дружбе с добрыми и почтенными людьми и прочее, и как ублажаются те, которые в них процветают. Но, однако, всякое нынешнее благополучие – ничто в сравнении с вечным блаженством.

1) Всякое временное благополучие не может быть так велико, что не было бы растворено с какой-нибудь противностью. Многие имеют богатство, но не имеют здоровья, мира, покоя, имени доброго, и прочего. Иные в мире и покое живут, но нищенствуют и в презрении находятся. Дружба без подозрения не бывает, ибо нет совершенной любви. Нет мира без опасности, ибо многие окружают враги. Нет здоровья без немощи в тленном и смертном теле. Нет славы, которую бы зависть клеветой и злословием не помрачала. Так и о прочем разуметь должно. Но блаженная вечность исключает всякую противность. Там царствие без страха, без трудов и попечения. Там слава всегда сияет. Там здоровье без всякой болезни. Там радость без скорби. Там мир и покой без опасности. Там веселье без печали. Там дружество нелицемерное. Там премудрость без «безумия» (1Кор.3:19). Там жизнь без смерти. Там всякое добро непричастно никакому злу. Ибо «Бог», Источник всех благ, «будет все во всем» (1Кор.15:28).

2) Сердце человеческое никаким временным благополучием удовольствоваться не может. Чем большее богатство, слава, честь, тем более желания богатства, славы, чести растет. А где желание и попечение, там беспокойство и мятеж. Но в блаженной вечности всякое кончится желание, ибо совершенное в ней блаженство. Там слава, честь выше подняться не может; там богатство не растет; там здоровье, мир, покой, мудрость не умножается: ибо является высочайшее Добро, которое есть Бог. Там каждый своим жребием доволен. «Насыщусь, – говорит пророк, – когда явится мне слава Твоя» (Пс.16:15). Ту славу, честь, богатство, радость, мир, покой получившие более ничего не будут желать. Ибо кончится желание, когда постигается совершенное блаженство, какового более быть не может.

3) Хотя бы кто, временное благополучие имея, и не желал более, но страхом смущается, как бы того не потерять. Ибо что благополучием цветущий у других видит, того и себе ждет. Видит, что за богатством ходит нищета, когда его «моль и ржа истребляют и воры подкапывают и крадут» (Мф.6:19); за славой – бесславие, за честью – бесчестие. Тот, который ныне ездит на колеснице, наутро затворяется в темнице. Того, которого ныне хвалят, наутро проклинают. Того, которому ныне поклоняются, наутро попирают ногами. И мало таких, которые бы в одном постоянном счастье пребывали. Но хотя кому и служит редкая эта фортуна, страх смертный, с часу на час ожидаемый, беспокоит, и так все благополучие, как мгла солнечное сияние, помрачает. Но блаженная вечность все исключает противное. То добро, однажды полученное, никогда не потеряется; то богатство не боится нищеты; та слава не опасается бесславия; та честь не остерегается бесчестия; то здоровье, мир, покой, веселье не страшится немощи, беспокойства, печали. Ибо все там безопасно, все мирно и покойно.

4) Наконец, как жизнь эта, так и всякое благополучие смертью оканчивается, и так все бывает, как сон пробуждающегося, как пар, ненадолго являющийся и исчезающий. И потому все временное благополучие – как ничто. Умирает человек – умирает и благополучие его. Оставляет богатый мир – оставляет и богатство свое. Отходит славный от света этого – отходит от него и слава его. Кончится мудрый – кончится и мудрость его. Умирает сильный – умирает и сила его. Где ныне страх перед бывшими победителями мира? Где прославленных слава? Где богатых богатство? Где сильных сила? Где премудрых премудрость? Где любящих роскошь утешение и сласть? Все отошло от них, как сами отсюда отошли. «Прошло все это, как тень и как молва быстротекущая» (Прем.5:9). Но хотя так непостоянно благополучие это, однако утешаются им сыны века. А как утешатся избранники Божии, когда истинное то блаженство, истинную ту славу, честь, мир, покой, радость и веселье из рук Господа воспримут, и все богатство благости Божией наследуют, и твердо уверены будут, что в том высочайшем блаженстве во веки вечные пребывать будут! Которого как себе, так и всякому усердно желаю. Аминь!

§ 177. Как вечное блаженство от временного благополучия, так и вечное злополучие от временного несколько познается и ощущается. Нет столь великого в мире этом бедствия, которое бы не имело какого утешения и прохлаждения. Печальна нищета, но получает утешение от имени Христова и милости добрых людей. Мучительна жестокая болезнь, но прохлаждается лечением или чем другим. Великим бедствием и злополучием считается не только чести, имения, жены, детей лишиться, но и быть вверженным в темницу. Однако так бедствующий не без утешения: светом и воздухом, для всех общими, наслаждается, хотя и не равно со свободными; и пищей и питьем прохлаждается; печаль, засыпая, забывает; посещением добрых людей утешается; надеждой на освобождение питается: может быть, что ран и биения не терпит. Если неправедно страдает, надеждой на небесное воздаяние увеселяется. Если праведно смиряется перед Богом, признает грех, кается, и так надеждой на милость Божию прохлаждается, говоря: «Благо мне, что смирил меня, чтобы я научился уставам Твоим» (Пс.118:71). Кроме того, смерть все то бедствие окончит. Но сколь тяжко, сколь нестерпимо лишиться той славы, перед которой вся слава мира этого, воедино собранная, как гной; лишиться созерцания того прекрасного Лица, красота, любезность и благосклонность Которого все сердце и дух весь в желание и любовь претворяет, Которым блаженные духи от начала насытиться не могут, и вовеки без сытости насыщаться будут. Сколь тяжко отринуться от Царя славы Христа, красота Которого солнечное сияние превосходит, сладости Которого немного вкусив на горе, святой Петр возопил: «Хорошо нам здесь быть» (Мф.17:4); удалиться от града того прекрасного, небесного Иерусалима, который «не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец» (Откр.21:23); быть изгнанным от славной и сладкой той вечери, на которой от начала мира до конца званые и избранные Божии будут «пить, веселиться» и от радости восклицать (Ис.65:13,14,18); отчуждаться любезного дружества блаженных духов и всех святых; кроме того, причислиться к темным и лукавым духам, быть заключенным в темницу, света непричастную, страдать без ослабления в гееннском огне, который жжет, но не сжигает, мучает, но не умерщвляет. Временное бедствие и страдание, как сказано, каково бы ни было, не бывает без утешения, и сколь долго ни продолжается, смертью заканчивается. Но то бедствие и злополучие бесконечное. Не будет возвращения к славе Божией; не будет избавления от уз адовых и страдания огненного; словом – вечное отчаяние в милости Божией, вечное чувствование праведного гнева Божия. Там услышится ответ: «Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей» (Лк.16:25). Здесь убегают люди от смерти, но там пожелают ее, и бежит от них; пожелают в ничто обратиться, но не смогут; и так всегда будут умирать, но никогда не умрут. И это есть «вторая смерть» (Откр.9:6; 21:8). Великое страдание умножается тем, что страждущему не остается никакой надежды возвратить того добра, которое нерадением потерял, и освободиться от того страшного зла, в которое самовольно попался. От этого последует тоска превеликая, страх и ужас превеликий. Восстанет совесть, которая всю вечность будет обличать и грызть грешника за то, что такую высокую Божию благодать отринул, и так самовольно высочайшей Божией милости навеки лишился, и в такое мучительное состояние пришел. Бог, Творец неба и земли, Сына Своего ради тебя не пощадил, а на смерть и такие лютые страдания предал Его, как тебе Евангелие объявляло, и учителя церковные проповедовали. И это Бог сотворил для того, чтобы тебя от беды этой избавить. Но ты эту неизреченную Божию любовь презрел; ради временного малого услаждения Бога оставил; исполнял свои прихоти, а не волю Божию, которая хотела тебя спасти; служил и угождал сатане, а не Христу. Вот прочие, подобные тебе люди, ныне утешаются, радуются, насыщаются вечных благ, поскольку веровали и верой следовали Христу, Спасителю своему; а ты совет Божий отринул, и так погиб. Сколько тебя Бог призывал на покаяние, сколько увещевали проповедники – ты все то презрел. Не хотел ты послушать Бога при жизни своей – не услышит и тебя ныне Бог; не ожидай более ничего, кроме того бедствия, в котором находишься. Эту чашу горести всегда будешь пить, но никогда не выпьешь. Кайся ныне, но поздно и бесполезно, если не хотел в мире полезно каяться. Стенай, воздыхай, плачь, рыдай, но бесполезно, если не хотел плакать там, где полезны слезы были. Так осужденного мучить и, как червь, грызть будет без конца совесть, и к болезни болезнь, к мучению мучение прибавлять будет!.. В такой тесноте и отчаянии не что иное последует, как то, что осужденный сам себя будет ненавидеть, сам на себя гневаться, самому себе быть мерзким, самого себя гнушаться, самого себя ругать, осуждать, час зачатия и час рождения проклинать, проклинать время, в которое грешил, проклинать случаи, которые ко греху приводили, проклинать те лица, которые ко греху случай подавали, вспоминать тех, которые от греха увещевали. О, вечность, вечность, злополучная вечность! Как и само воспоминание о тебе ужасает дух наш! Насколько увеселяет и восхищает дух размышляющего блаженная вечность, настолько в печаль и страх приводит злополучная. Невозможно о ней помыслить без воздыхания и ужаса. Лучше здесь всякое бедствие терпеть; лучше от всякой тяжелейшей болезни всю жизнь страдать; лучше окованным в смрадной темнице весь век сидеть, биение и раны принимать, во все дни умирать, в огне гореть, когда сие возможно будет; лучше, наконец, все, сколько на свете могут быть, беды, в едино собравшиеся, с благодарением терпеть, если воле Божией угодно будет, нежели блаженной вечности лишиться и попасться в неблагополучную. Ибо здесь, какое бы ни приключилось страдание, какое-нибудь утешение имеет и смертью оканчивается. Там страдание лютое, страдание без всякого утешения, страдание не только словом, но и умом непостижимое, страдание, которое всегда будет, но никогда не кончится. «Червь их не скончается, и огнь их не угаснет», – говорит пророк (Ис.66:24). Кто верит этому, тот, размышляя и часто вспоминая о страшном том злополучии, может к усерднейшему возбудиться покаянию, чтобы от бедствия того избавиться. А кто не верит, тот самим делом горести его вкусит и без конца, как сказано, вкушать будет.

§ 178. В блаженную вечность входят благочестивые, верою во Христа, Сына Божия, оправданные, и в вере живой жизнь эту окончившие, которых Сам Христос, ублажая, призывает в блаженство то: «Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф.25:34–36). В неблагополучную вечность ввергнутся грешники нераскаянные, которых Христос отошлет от Себя, как неблагодарных, так: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф.25– 41, 43, 46). Идут и те, и другие, но не равно: одни с плачем и рыданием неутешным, другие с весельем и ликованием неизреченным. Ибо в неодинаковые места идут: одни в обители Отца Небесного, в украшенные чертоги Царя славы, на великую вечерю, бесконечно увеселяющую, и на пресладкий брак Агнца; другие – в темницу вечную и место плача, рыдания и мучения вселютейшего. Одних воспримет небо со всеми благами, которые «не видел глаз, не слышало ухо, и не приходили на сердце человеку» (1Кор.2:9); других заключит ад со всеми злыми, которых ни словом изобразить, ни умом понять невозможно.

(Свт.Тихон Задонский, «Об истинном христианстве», кн.1, ч.2, ст.2, гл.3).

Адские мучения.

Свт.Феофан Затворник

Есть люди, которые не верят, что будет огонь, червь, скрежет зубов и другие телесные мучения в аде, ожидающие грешников. Хорошо, а если будут? Кто верит этому, то ровно ничего не теряет, хоть бы и в самом деле не было таких мучений, а кто не верит, тот будет поражен горьким, но поздним раскаянием, когда придется испытывать то, что так легкомысленно отвергал он на земле. Допустим впрочем, что этого не будет, но ведь нельзя же отвергать, что душа по разлучении с телом останется живою, чувствующею, сознающею себя, и что страсти, которым поблажала она здесь, перейдут с нею и в ту жизнь. Если так, то одного этого будет достаточно, чтобы составить самый мучительный ад. Страсти, которыми жила здесь душа, будут жечь и точить ее, как огонь и червь, и терзать ее непрерывными и неотвратимыми мучениями.

Страсти не суть какие-либо легкие помышления или пожелания, которые являются и потом исчезают, не оставляя по себе следа; это сильные стремления, внутреннейшие настроения порочного сердца. Они глубоко входят в естество души и долгим властвованием над нами и привычным удовлетворением их до такой степени сродняются с нею, что составляют, наконец, как бы ее природу. Их не выбросишь так легко, как легко выбрасывается сор или сметается пыль. Но так как они не естественны душе, а входят в нее по грехолюбию нашему, то, по причине этой самой неестественности своей, и будут томить и жечь душу. Это все то же, как если бы кто принял яд. Яд этот жжет и терзает тело, потому что противен устройству его; или, как если бы кто посадил змею в себя, и она, оставаясь живою, грызла бы его внутренности. Так и страсти, как яд и змея, принятые внутрь, будут грызть и терзать ее. И рада была бы она выбросить их из себя, да не сможет, потому что они сроднились, срослись с нею, а спасительных средств исцеления, предлагаемых здесь Святою Церковию в покаянии и исповеди, тогда не будет. Ну, и мучься, и терзайся ими непрестанно и нестерпимо, нося внутри себя адский огонь, вечно палящий и никогда не угасающий.

Употребим еще сравнение. В числе пыток были и такие: накормят чем-либо соленым, да и запрут, не давая пить. Какое мучительное терзание испытывал такой несчастный! Но кто же жжет и мучит его? Совне никто. Он в самом себе носит мучительное жжение: нечем утолить жажду — жажда и снедает его. Так и страсти: это ведь внутренние жаждания, разжигания, вожделения души грехолюбивой; удовлетворишь их — они замолчат на время, а потом опять, еще с большею силою требуют себе удовлетворения и не дают покоя, пока не получат его. На том же свете нечем будет удовлетворять их, потому что все предметы страстей — предметы земные. Сами они останутся в душе и будут требовать себе удовлетворения, а так как удовлетворить их нечем, то жажда будет все сильнее и томительней. И чем более будет жить душа, тем более будет томиться и терзаться неудовлетворяемыми страстями; непрекращаемая мука эта все будет расти и расти, и конца не будет этому возрастанию и усилению. Вот и ад! Зависть — червь, гнев и ярость — огонь, ненависть — скрежет зубов, похоть — тьма кромешная. Этот ад начинается еще здесь, ибо кто из людей страстных наслаждается покоем? Только страсти не всю свою мучительность обнаруживают здесь над душою: тело и общежитие отводят удары их, а там этого не будет. Они со всею яростию нападут тогда на душу. «Наконец, в теле сем, — говорит авва Дорофей, — душа получает облегчение от страстей своих и некоторое утешение: человек ест, пьет, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими, а когда душа выйдет из тела, она останется одна с своими страстями и потому всегда мучится ими. Как страдающий горячкою страдает от внутреннего огня, так и страстная душа всегда будет мучиться, бедная, своим злым навыком. Потому-то, — заключает преподобный, — я и говорю вам всегда: старайтесь возделывать добрые в себе расположения, чтобы найти их там, ибо, что человек имеет здесь, то исходит с ним отсюда, и то же будет иметь он там».

(Свт.Феофан Затворник, «Созерцание и Размышление», гл.»Адские мучения»).

О вечности адских мучений.

Свт.Феофан Затворник

«Начну с Божиею помощию восставлять поколебленную веру вашу в вечность мучений и успокаивать душу вашу.

Недоумение ваше таково: как можно, чтоб будущие мучения были вечны?! Никак нельзя. Это благости Божией противно.

Прежде всего спросите у своей детской веры, – знает ли она, что Бог именно так определил? – И если не знает, просветите ее, указав ей прямые Божеские о сем определения. Господь ясными словами, не допускающими никакого перетолкования, говорит: «И пойдут сии в муку вечную» (Матф.25:46). Это говорит Господь, нас ради человек и нашего ради спасения воплотившийся, пострадавший, умерший, воскресший, вознесшийся на небеса и седший одесную Отца, чтобы и там всегда ходатайствовать тоже о спасении всех и каждого. Если говорит так Тот, Кому столько стоило спасение наше, и Кто ничего так не желает, как чтобы все спаслись; верно, иначе сему быть нельзя. Кажется, такой вывод столь верен и непреложен, что и колебаний никаких допустить не может. А мы с вами что сделали? – Так увлеклись недоумением, что заподозрили и подлинность Писания, и верность толкования, говоря: или не так написано в подлиннике, или не так истолковано. Так понравилось нам наше недоумение, что мы готовы ради него все вверх дном повернуть. Но ведь мы имеем подлинные новозаветные Писания. Там стоит: «пойдут сии в муку вечную». Затем сколько ни есть переводов Нового Завета, – во всех стоит: «пойдут сии в муку вечную». И никаким переводчикам никакого перевода не представилось, и в голову не пришло как-нибудь иначе перевести эти страшные слова: «в муку вечную». Потому не может подлежать сомнению, что Господь именно так сказал. Истолковывать же тут нечего, – слова ясны без истолкования. Пытались дать слову «вечный» кривое толкование не верующие, а неверы, будто «вечный» означает здесь относительную вечность: долго-долго, но не без конца, – долго так, что эта длительность покажется вечностью, но все же и конец будет. Что такое толкование криво, обличает тут же стоящее другое слово: «в жизнь вечную» (Матф.25:46). «Жизнь вечную» и кривотолки разумеют, как имеющую быть без конца. Так надо понимать и муку вечную. Оба изречения стоят в одинаковых условиях. Что разумеется об одном, нельзя того отрицать у другого. Если жизнь без конца, то и мука без конца.

Извольте теперь спросить свою детскую веру: видит ли она, что Сам Бог сказал, что муки вечны? Ну – как не видать?! А если видит, пусть так и верует от всей души, и всякое противное тому недоумение гонит прочь, не отдаваясь ему в плен без разбора.

Но дадим на время ход вашему недоумению и допросим его: «Ты какие права предъявить можешь на свое существование?» – «Недоумеваю, – говорит, – как согласить можно вечные муки с благостию Божиею, с беспредельным Божиим милосердием. Ведь страсть какие муки указываются! Огонь неугасающий, червь неусыпающий, тьма кромешная, скрежет зубов! Господи мой батюшка! – Как благоутробный Господь будет смотреть на такие истязания?! Господь нам заповедал прощать. Сам ли не простит? Он молился на Кресте за согрешивших против Него страшнейшим согрешением, – таким, больше которого нет уже и быть не может. Неужели нельзя Ему простить и в будущей жизни?»

Что же скажем мы такому недоумению?! Ты стоишь за благость и милосердие Божие.

Но речь твоя имела бы смысл, если бы вечность мук определили люди, – безжалостные и неумолимые ригористы. Тогда резонно было бы возразить им: ваше положение не может быть принято, потому что оно противно благости Божией. Но когда такое определение постановил Сам Господь, – всеблагий и всемилостивый, то уместно ли как бы в лицо говорить Ему: быть не может, это противно Твоей благости? – как будто бы Он говорил неизвестно что? Разве Он переставал быть благим, когда изрек сие? – Конечно, нет. А если не переставал быть благим, то нет сомнения, что такое определение совершенно согласно с Его благостию. Ибо Бог никогда ничего не делает и не говорит, что было бы противно Его свойствам. Для детской веры этого объяснения совершенно достаточно. И я на нем покоюсь более, нежели на каких-либо других разъяснениях, – что и вам советую.

Говорите: Господь на Кресте молился за распинателей, – можно ли, чтоб Он казнил кого-либо из грешников вечными муками?

Господь молился, и молитва Его тотчас же принесла плод. Разбойник покаялся и, уверовав в Господа, открыл себе вход в рай. Сотник исповедал Господа Сыном Божиим и, освятившись верою, имеется в числе святых. Верно, и все те, которые пошли с Голгофы, бия себя в грудь, не лишились благой чести. Так и все, которые, нагрешив пред Богом, обращаются к Нему в слезах покаяния, всегда получают прощение, и пред ними дверь рая не заперта. Если бы все люди, грехам повинные, так поступали, все бы вошли в рай, и ад остался бы занятым одними духами злобы – ожесточенными и нераскаянными. Вы опираетесь на милосердном прощении. Но прощение не безусловно: покайся, и прощение получишь. А нераскаянного как простить?

Господь милосердный всех готов простить, только покайся и прибегни к Его милосердию. Если бы и бесы покаялись, и те были бы помилованы. Но как они закоснели в упорном противлении Богу, то нет им помилования. То же и в отношении к людям. Невозможно помилование тех, которые упорно противятся Богу. Что такие есть, это, думаю, вы знаете. Что многие из таких и на тот свет отходят богоборцами и богоненавистниками, и этого, полагаю, отрицать не станете. Что же их там ожидает? Уж видно что! Как они Бога знать не хотели, то и Бог скажет им: не знаю вас, отойдите. – А когда такое решение от Бога изойдет, кто отменит его? – Вот и вечное отвержение – печать ада!

Остается строить надежду, нет ли покаяния за гробом? – О, когда бы возможно было это?! Какое бы облегчение нам грешным! Господь столько милосерд, что только покайся, хоть бы то и за гробом, непременно простит. Но то наше горе, что надежды-то такой не на чем основать. Закон жизни таков, что коль скоро кто положит здесь семя покаяния, хоть бы при последнем издыхании, то уже не погибнет. Семя сие возрастет и плод принесет – спасение вечное. А коль скоро кто здесь не положит семени покаяния и перейдет туда с духом нераскаянного упорства во грехах, то и там навеки останется с тем же духом, и плод от него вовеки будет пожинать по роду его, Божие вечное отвержение.

В притче о богатом и Лазаре Авраам отвечает богачу: «между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (Лук.16:26). Какое решительное разделение одних от других! Я беру здесь из притчи только одну эту черту, что коль скоро кто, перешедши в другую жизнь, попадет налево, то ему уже нет перехода направо. Но в притче сей проглядывает и та мысль, что на том свете, если бы и возможно было кому бросить свое грешное упорство, то не принесет уже ему пользы.

Так по закону правды: «получил уже доброе твое в жизни твоей», а там терпи (Лук.16:25). Увы нам грешным! Поспешим поскорее покаяться здесь и получить разрешение, разрешающее навеки не для земли только, но и для неба.

Так видите в чем дело! Посему или пусть ваше сердоболие сделает всех грешников покаявшимися, или пусть согласится, что возможна часть людей, которые не получат прощения и будут осуждены по причине нераскаянного упорства.

Уж не питатели ли вы такого чаяния, – чтобы Бог державною властию Своею простил грешников и ввел их в рай. Прошу вас рассудить, пригоже ли это и гожи ли такие лица для рая? Грех ведь не есть что-либо внешнее, а внутреннее и внутрь проходящее.

Когда грешит кто, грех весь состав его извращает, оскверняет и омрачает. Если простить грешника внешним приговором, а внутри его все оставить как было, не вычистив, то он и после прощения такого останется весь скверен и мрачен. Таков будет и тот, кого бы Бог простил державною Своею властию, без внутреннего его очищения. Вообразите, что входит такой, – нечистый и мрачный, – в рай. Что это будет? Ефиоп среди убеленных. Пристало ли? – И у нас когда строятся общества такие, то в состав их входят обыкновенно однородные, – лица другого сорта и сами не захотят вступить в него, и если почему-либо захотели, не будут приняты. То же и рай, примет в себя только однородное, – чистое и пречистое, а все неподходящее под сию норму не может войти туда.

Положим даже, что какими-либо судьбами грешник втянут в рай, что он там будет делать?! Для него и рай в ад превратится. Вкусить сладостей райских у него нет органа, а чрез то, что там все противоположно его настроению, он будет тесним и гнетом, так что и места не будет находить. Введите вы в круг людей высшего тона человека простеца, – для него пребывание среди них будет настоящая пытка. То же должен испытывать и грешник, если неочищенным втянуть его в рай.

Скажете: ну, – так очистить его. Уж это опять не державною ли властию милосердого Бога! – Если бы возможно было так, то и здесь на земле давно уже не было бы ни одного грешника. Сказал бы Бог: да будут все святы. Но в том-то и дело, что очищение не может совершиться без участия произволения, которого если на земле недоставало, то тем более недостанет на том свете. Да хоть бы и появилось оно, не к чему ему рук приложить. Начало очищению – Покаяние; а на том свете ему места нет; и если бы было, нет возможности завершену и запечатлену ему быть таинственным разрешением; ибо это возможно только здесь. После Покаяния очищение продолжается и до конца доводится подвигами самоумерщвления и благотворения, постами, милостынями, молитвами. Все это на том свете неприложимо. Нечего, стало быть, ожидать там и очищения.

Итак, хотите или не хотите, а должны согласиться, что неизбежно некоей части людей остаться за дверьми рая.

Полагаю, что слыша это: за дверьми рая, ваше сердоболие несколько успокаивается: пусть за дверьми рая, но эти пытки и истязания – огнь неугасающий, червь неусыпающий, скрежет зубов, тьма кромешная, – ужас как поражают. – Но что же тут?! – За дверьми рая – ад. А ад уж, как ни умягчайте слова сего, – есть место мучений. Юродивые девы остались прямо за дверьми Женихова чертога и будто никаким мукам не подверглись. Но надо судить не по сему внешнему, а по тому, что у них на душе, как они стали себя чувствовать после того как выслушали навеки отвергающий их глас Женихов. Степени – как в рае блаженства, так в аде мучений, конечно, будут, но на всякой степени как в рае святые блаженство будут пить полными устами, так в аде грешники муки претерпевать до последней меры терпения, – такой, что если еще немного прибавить, то все естество разлетится в прах, – а оно все же не будет разлетаться, а все мучиться и мучиться, и это без конца.

Выражения – червь неусыпающий, огонь неугасающий и прочее и означают только эту крайнюю меру мучений для всякого, а состоять они будут, может быть, и не в этом. Как о блаженстве праведных Апостол сказал, что уготовано для них то, что око не видало, ухо не слыхало и на сердце человеку не восходило: так о муках грешников надо сказать, что хотя несомненно, что они будут в крайней мере для каждого, и будут как душевные, так и телесные, но в чем именно они будут состоять, определительно сказать нельзя. В Слове Божием для обозначения сего берется то, что бывает самым мучительным на земле, равно как и для обозначения блаженства берется то, что на земле считается самым великим и радующим, но чтобы именно, как в том, так и в другом было это самое, сего сказать нельзя. Там будет все ново, – ново небо и нова земля, – новы и радости и муки.

Конечно, все сие страхом поражает. Но затем это и открыто, чтобы, поражая страхом, вразумлять и остепенять грешников. Он и не открыл бы об аде, но как не хочет смерти грешника вечной, то и открыл, что ожидает грешника, чтобы, зная это, грешник не давал себе воли, а если уж случится нагрешить, поскорее обращался опять к Господу и каялся. Я знал одного человека, который имел обычай говорить: какую премудрую вещь придумал Господь – смерть и ад! Не будь их, пустился бы во вся тяжкая. Говорят ему: да ты закрой глаза и не смотри на эти страсти, или изгони из сердца веру тому. Отвечает: и рад бы закрыть глаза, да не закроешь: все им видится смерть и ад. А что касается до прогнания веры, уж я все перепробовал, чтобы прогнать ее, и всякие под нее подкопы делал, нет, – все вяло и гнило, что ни придумаешь. Как истина смерти неотразима, так и истина вечного ада стоит несокрушимо. Нет уж, лучше крылышки-то подвязать и как-нибудь потише себя держать.

Вы сердобольствуете. А Господь разве не сердобольствует?! Окончательное Свое отвержение: «отойдите», думаете, Он так произнесет, ни с того, ни с сего?! Нет, это Он скажет уже по испытании всевозможных средств к побеждению упорства нераскаянных грешников. Сколькими заботами окружает Он всякого грешника, чтоб образумить его! И уже когда все испробует и ничем не одолеет его, говорит ему: ну – оставайся! – Это здесь, а на Суде скажет ему вместе с другими подобными ему: «Отойди!» Видим на Израиле. Бился-бился с ним Бог, наконец решил: «се оставляется вам дом ваш пуст» (Матф.23:38). Так бывает и со всяким грешником отверженным. Отвержение его окончательное решается после того, как с ним уже ничего не поделаешь, – как уж он закоснеет в упорстве своем. Вы одно то решите: возможно ли осатаниться человеку? – Конечно, возможно. А если возможно, то куда его будет девать, как не поместить с бесами, коим уподобился? Вы все упираетесь на благость Божию, а о правде Божией забываете, – тогда как Господь «благ и праведен». Правда Божия вступает в силу, когда благость истощает уже все средства.

Спириты придумали заменить ад множеством рождений грешащего. Очень неудачно. Потому что кто остался неисправным в одно рождение, тот может продолжать его и во второе, и не только продолжать, но и углубить, или тем неизбежно углубить, что продолжить. Но что было во второе, то может быть и в третье рождение, и так далее, до осатанения. А для таких уж конечно неизбежен ад.

Иным думается, что без наказания и мук грешников, конечно, нельзя оставить, но эти муки не будут вечны: помучатся-помучатся отверженники, а потом и в рай. Страсть как хочется нам казаться милосерднее Самого Господа! Но и эта выдумка несостоятельна: ибо ад не есть место очищения, а место казни, мучащей, не очищая. Сколько ни будет жечь кого ад, жегомый все будет такой же нечистый, достойный того же жжения, а не рая. Жжению потому и не будет конца.

Но пусть бы и так, – уступим нелепое. Нам-то с вами, о сем рассуждающим, если мы грешны, какая от этого выгода? – Никакой! Мука все же будет, а кто знает, какая она? Может быть, так будет больно, что одна минута покажется во сто лет. Припоминаю при сем одно сказание. Некто, благоговейный, кажется, мирянин, делал много добра, но проскользали и грешки. Для очищения его от сих грехов Господь послал ему болезнь, которая не поддавалась лекарскому искусству. Терпел он терпел и возмалодушествовал, – и стал плакаться пред Господом. Господь послал к нему Ангела, который, явясь, сказал ему: «Что жалуешься? Для твоего же блага Господь послал тебе эту болезнь, чтобы очистить тебя от грехов твоих. Очистишься, – и болезни конец. Ибо если здесь не очистишься, то на том свете гореть будешь». Тот с горести крайней и скажи: «Да уж лучше бы на том свете отмучиться!» (Это будто на руку тем, которые думают, что мучения временны, но цель сказания не та.) «Хорошо, – сказал Ангел. – Хочешь? Тебе следовало болеть еще три недели, или три месяца. Там тебе за это помучиться придется три секунды». – «Три секунды, – думает себе больной, – что тут?!» И согласился. Как согласился, так и обмер. Взял Ангел его душу и снес в место мучения. «Три секунды, – проговорил он больному, – терпи. Я тотчас приду, как они пройдут», – и скрылся. Как начало жечь этого бедного, как начало жечь, ужас, как больно; но терпел, думая: три секунды… сей момент кончатся. Но боль все больше и больше, и, кажется, пора бы уж и Ангелу прийти, а его все нет и нет. Уж ему показалось, что неделя прошла, год прошел, десять лет прошло, а Ангела все нет и нет. Мочи, наконец, не стало. Как закричит! – Ангел тотчас явился и спрашивает: «Что тебе?» – «Да ты сказал, что три секунды помучиться, а тут уж десять лет прошло». – «Каких десять лет? Всего десять терций (долей секунд)». – «Ой! ой! ой! – Батюшка ты мой! Если так, возьми меня поскорее отсюда назад. Тридцать лет готов лежать в той болезни, только отсюда возьми». – «Хорошо», – сказал Ангел; внес его опять в тело, и тот ожил. И уж не заикался больше о тяготе своей болезни. Это сказание сохранено для внушения нам грешным того главного, чтобы благодушно терпели прискорбности, посылаемые для нашего очищения от грехов. А я беру из него, по поводу речи нашей, только измерение длительности адских мучений. Видите, какая страсть? – Одна терция (доля секунды) годом показалась. А чем год покажется? Чем десятки, сотни лет? Это ужас! – Нет! уж давайте лучше бросим всякий грех и, Господу веруя без мудрования во всяком Его слове, покаемся и начнем жить свято, сколько сил есть, – не обманывая себя пустою надеждою, что ведь немного придется помучиться, – ничего!

Мудрование наше ничего доброго нам не дает, а только высокоумие плодит и руки и ноги расслабляет на делание добра и бегание зла. Бросим его! Наживешь с ним добра. Нашему мудрованию все представляется так гладко и широко. Живи себе, как хочешь: природа! – Умрешь, – Бог милостив! Если и достанется немного, – так это ничего, пройдет. – Его бы устами мед пить. А там, как умрешь, – схватят сударики, бросят в теплое местечко и запрут крепкими запорами; кричи не кричи, – никому дела до нас не будет: эти уже определены к месту. Так там и останешься на вечные времена. Вот и намудрил. Прогоним это мудрование и покоримся вседушно простой вере. Если бы не было откровения, делать бы нечего, – мудри. А при откровении, какая стать мудрить? Уж нам не придумать лучше того, что Господом постановлено. Мудруем, стало быть, попусту, и не только попусту, но и без толка, ибо знаем, что не смудрить только надо, но и привести в дело, а власти-то и силы, видимо, нет в наших руках.

Это все враг надувает в уши такие умничанья, и особенно ныне плодит их. Ничто так сильно не остепеняет, как страх адских мучений. И сколько избавляет от греха, или ведет к покаянию память о сем! Вот враг и покушается всячески отстранить эту острастку. Ведь какой хитрый! За Бога стоит, благость Божию защищает; а между тем против Бога вооружает и богоборцами делает. Ты у меня, говорит, умник, или умница… живи, как хочешь. А что там ад и муки – этого ничего нет. Попы да монахи выдумали, криво толкуя Слово Божие. Каков! – Развесили уши наши красавцы и красавицы, – и пустились во вся тяжкая. А враг стоит да зубы скалит и в ладошки бьет. Сколько добычи нахватал он сим образом в ад свой?!

У вас еще прописано: «Как праведные будут наслаждаться невозмутимым счастием, при сознании, что где-то страдают живые существа и будут непременно страдать? Если они возмогут быть счастливыми, то они перестанут быть праведными, и такая безучастность к ближним на небе ввергла бы их в ту же геенну, от которой они избавились, практикуя сострадание и любовь к страждущим на земле». Это чисто адвокатский прием – пускать пыль в глаза софизмами. Если праведников за несострадание к отверженным осужденникам в ад, то Бога осудителя куда?! – Вы все забываете, что ад не человеческая выдумка, а Богом учрежден, и по Божиему же присуждению будет наполнен. Так открыл Он нам в Слове Своем. Если так, то, стало быть, такое действие не противно Богу и не нарушает, скажем так, внутренней гармонии божеских свойств, а напротив, требуется ею. Если в Боге так, то как это может расстроить блаженное благонастроение праведных, когда они един дух суть с Господом? Что Господь считает правым и должным, то – и они. Сочтет Господь должным послать в ад нераскаянных, так будут сознавать сие и они. И состраданию тут места нет. Ибо отверженные Богом отвергнуты будут и ими; чувство сродности с ними пресечется. И на земле духовное родство бывает совсем иное, чем естественное, и коль скоро последнее не согласно с первым, то оно охлаждается и совсем исчезает: родные кровно делаются чуждыми друг друга. Это внушил Господь, когда сказал: кто мать Мне и брат? И ответил: творящий волю Отца Моего (Мф.12:50). Если на земле так, то на небе это обнаружится в крайней силе, – и особенно после последнего Суда. Отверженные будут иметься наравне с теми, в чье место они пойдут, кому уготован огонь вечный.

Вы продолжаете: «Неужели я погибну за то, что призадумаюсь над этой дилеммой и скажу себе: тут что-то не так: или не так переведено, или не так истолковали слова Спасителя?» Погибнете ли вы из-за этого недоумения, не мне решать, а Испытующему сердца. Который видит все, видит, как и почему зарождаются мысли, и соответственно тому винит или делает невиновным. Но должен сказать вам, что небезопасно поперечить явному определению Божию, в угоду своим мудрованиям, софистический строй которых так очевиден. Что приходят недоумения, в этом не всегда есть грех, но когда при появлении их тотчас становится кто на сторону их, то тут есть лукавство слабоверного и небоголюбивого сердца. Я уже поминал в начале, что недоумения не должно допускать до сердца, но как только появятся, отбивать их, а затем, дав покой вере сердца, спокойно искать разъяснения, не беспокоясь слишком, если и не придется тотчас найти его, ибо вера наша стоит на твердом камне: так Бог повелел верить.

Но это уже писано; я привел вашу речь, чтоб оговорить следующую фразу: «Или перевели не так, или не так истолковали». Это значит, что вы полагаете возможным думать, будто у нас нет подлинного Слова Божия и нет правильного истолкования его. Где это вы захватили такую премудрую мысль?! Вот греческий подлинник Нового Завета; вот славянский перевод наш, совершенно с ним согласный, равно как и русский. Читайте там, читайте здесь, всюду вы будете читать истинное слово Господа Спасителя нашего. А что слово сие истинно понимается и правильно толкуется, в этом поручительница вам Святая Церковь, которую Сам Господь поставил быть столпом и утверждением истины. Вот наша охрана! И избави нас, Господи, допустить противные сему мысли! Если допустим такие мысли (т.е. или подлинника нет, или толкование не право), то на чем остановимся и на чем обоснуемся своими мыслями? Надо будет или совсем оставить Слово Божие, как заподозренное в неподлинности, или, держа его в руках, доискиваться по догадкам, что можно почесть подлинным, а это то же, что сочинять самим себе Слово Божие. Се путь Штраусов и Ренанов! Оба эти приема стоят один другого. Ибо действователь там и тут – все тот же разум. А посмотрите-ка по истории, сколько напутал этот разум?! – И придется плутать. Боже избави! Вот у соседей наших (на западе) ум орудует по делам веры. И чего-чего там не наплели?! Избави нас, Господи, от такой беды! Отобьемся от берега, – начнут бросать нас туда и сюда волны мудрований разума. И пропадем.

Вы заключаете: «Если ответите, что не мое дело рассуждать, надо верить слепо, то придется просто замолчать, оставаясь, однакож, к несчастию, при своем недоумении». Нет, я не скажу, что не дело кому-либо рассуждать о делах веры. Куда же нам девать разум-то свой? Но скажу, что рассуждение рассуждению рознь, а иное хоть брось. Рассуждать рассуждайте, но покорности вере не ослабляйте и не расшатывайте, потому что это есть покорность Богу, против Которого спорить нельзя. По-вашему выходит: не рассудишь – вера слепа. А на деле, как я уже писал, так и есть, что вера не слепая, а видящая, не та есть, которая рассуждает о предметах веры, но которая искренно и непоколебимо верит, основываясь на том убеждении, что так Бог повелел верить, как дитя без рассуждений верит слову отца и матери. Рассуждение приходит к вере, и пусть его рассуждает согласно с верою, не присвояя, однакож, большого веса себе самому. Мы обычно, когда рассудим о чем, полагаем, что уж и не знать какое великое дело сделали, услугу вере оказали, подкрепили и поддержали ее. А в существе дела рассуждение ничего не придает силе и значению веры. Напротив, кто в деле веры начнет давать более веса своему соображению и рассуждению, тот тем самым умалит значение своей веры пред Богом, как умаляют силу вина, подливая в него воду. Кто своему рассуждению дает много веса, тот разуму своему верит, а не Богу. И собственно тут уже нет веры. Так то: рассуждать – отчего не рассуждать, только в области веры всегда нужно рассуждать по началам веры и с покорностью вере большею, чем внимание к своему рассуждению.

Кажется, теперь я уже вам все сказал, что нужным считал сказать по вашему письму. И кончаю. Благослови вас, Господи!»

(Свт. Феофан Затворник, «Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни», Письмо 2).

Мучение грешников не имеет конца.

Свт.Иоанн Златоуст

««Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы, –  каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня» (1Кор.3:12-15).

1. Здесь представляется нам вопрос не маловажный, но касающийся предмета самого необходимого и исследуемый всеми людьми: будет ли иметь конец огонь геенский? Христос открыл нам, что этот огонь не имеет конца: «червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк.9:46). Вижу, что вы содрогаетесь, слыша это; но что делать? Бог повелевает непрестанно возвещать это: «укажи», говорит, «народу Моему» (Ис.58:1). Мы поставлены на служение слова, и потому нужно говорить и неприятное слушателям; хотя и вопреки желанию, а нужно. Впрочем, если хотите, это не будет для вас неприятно. Если делаешь добро, говорит (апостол), не бойся (Рим.13:3). Следовательно вы можете слушать нас не только без страха, но и с удовольствием. Итак, Христос открыл, что геенский огонь не имеет конца; и Павел утверждает, что мучение будет нескончаемое, когда говорит, что грешники «подвергнутся наказанию, вечной погибели» (2Фес.1:9); и еще: не обманывайтесь: «ни блудники, ни прелюбодеи, ни малакии Царства Божия не наследуют» (1Кор.6:9-10). И к евреям он говорит: «старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр.12:14). Также Христос на слова: «мы Твоим именем многие чудеса творили», скажет: «отойдите от Меня делающие беззаконие: не знаю вас» (Мф.7:22-23). И девы, для которых затворились двери, уже не могли войти; и о тех, которые не питали Его, Он говорит: «пойдут в муку вечную» (Мф.25:46).

Не говори мне: где же справедливость, если мучение не будет иметь конца? Когда Бог делает что-либо, повинуйся Его определениям и не подчиняй их умствованиям человеческим. При том разве это несправедливо, если человек, получивший сначала тысячи благ, а потом совершивший достойное наказания и не сделавшийся лучше ни от угроз, ни от благодеяний, подвергается наказанию? Если ты требуешь справедливости, то по закону правды нам следовало еще в начале тотчас же погибнуть; а лучше, и тогда это было бы не по одному закону правды, но было бы действием и человеколюбия, если бы мы и это потерпели. Кто оскорбляет человека, не причинившего ему никакого зла, тот по закону правды подлежит наказанию; если же кто своего благодетеля, не обязанного ему ничем, но оказавшего ему бесчисленные благодеяния, единственного виновника его бытия и притом Бога, вдохнувшего в него душу, даровавшего тысячи благ и хотевшего возвести его на небо, если такого (благодетеля), после таких благодеяний, не только оскорбляет, но и каждый день огорчает своими делами, то какого прощения он будет достоин? Не видишь ли, как (Бог) наказал Адама за один грех? Он, скажешь, дал ему рай и удостоил его своего великого благоволения? Но не одно и то же – грешить, наслаждаясь благоденствием, или – проводя жизнь в великой скорби. То и тяжко, что ты грешишь, находясь не в раю, а среди бесчисленных бедствий настоящей жизни, и не вразумляешься несчастьями; это подобно тому, как если бы кто делал зло, будучи связанным. (Бог) обещал тебе блага больше рая; еще не дал их, чтобы ты не обленился во время подвигов, но и не умолчал о них, чтобы ты не ослабевал в трудах своих. Адам, совершив один грех, навлек на себя смерть; а мы каждый день совершаем тысячи грехов. Если же он, совершив один грех, навлек на себя столько зла и ввел смерть в мир, то чему не подвергнемся мы, постоянно живущие во грехах, хотя и ожидающие неба вместо рая? Тяжко это слово и прискорбно для слушателя. Знаю это по чувству, которое сам испытываю: сердце мое смущается и содрогается, и чем более удостоверяюсь в несомненности геенны, тем более трепещу и объемлюсь страхом. Но нужно говорить об этом, чтобы нам не впасть в геенну. Не рай, не древа и растения получил ты, а небо и блага небесные. Если же получивший меньшее осужден и ничто не могло оправдать его, то тем более мы, призванные к высшему и согрешающие больше его, подвергнемся нестерпимым мучениям. Представь, сколько времени род наш за один грех остается под владычеством смерти. Прошло уже пять тысяч и более лет, а смерть еще не прекратилась за один грех. Притом мы не можем сказать, что Адам слушал пророков, что он видел наказания, постигшие других за грехи, что он мог оттого придти в страх и вразумиться этими примерами; он был тогда первый и единственный, однако же наказан. Ничего такого не можешь представить ты, который делаешься хуже после таких примеров, который удостоился таких даров Духа, и допускаешь не один, не два и не три, а бесчисленное множество грехов. Не смотри на то, что грех совершается в краткое время и не думай, что потому и наказание будет кратковременное. Не видишь ли, как люди, совершившие воровство или прелюбодеяние один раз и в одну минуту, часто проводят целую жизнь в темницах и рудокопнях, подвергаясь непрестанному голоду и бесчисленным родам смерти? И однако никто не оправдывал их и не говорил, что так как грех совершен ими в краткое время, то и наказание должно продолжаться соответственное греху время.

2. Но, скажешь, так поступают люди, а Бог человеколюбив? Во-первых, и люди так поступают не по жестокости, а по человеколюбию; и Бог так наказывает потому, что Он человеколюбив; по величию милости Его велико и наказание Его. Следовательно, когда ты говоришь, что Бог человеколюбив, то тем более доказываешь справедливость наказания. если мы грешим против такого (Существа). Потому и Павел говорил: «страшно впасть в руки Бога живаго» (Евр.10:31). Вникните, увещеваю вас, в силу этих слов; может быть, вы получите отсюда некоторое утешение. Кто из людей может наказывать так, как наказывал Бог, устроивший потоп и истребление человеческого рода, а немного после одождивший с неба огонь и до основания истребивший всех (жителей Содома)? Какое человеческое наказание может сравниться с таким наказанием? Не видишь ли и здесь почти бесконечное наказание? Прошло четыре тысячи лет, а наказание содомлян доселе остается в силе. Как велико человеколюбие Божие, так и наказание Его. Притом, если бы Бог заповедал что-либо трудное и невозможное, то иной мог бы сослаться на трудность Его заповедей; если же Он заповедует весьма легкое, то что мы можем сказать, не заботясь и об этом? Разве ты не можешь поститься и сохранять девство? Можешь, если захочешь, в чем обличают нас те, которые исполняли это; но Бог не употребил против нас всей строгости, не повелел и не заповедал этого, а предоставил воле слушателей; ты можешь быть целомудренным и в браке, можешь воздерживаться и от пьянства. Разве ты не можешь раздать всего имущества? Можешь, как показывают сделавшие это; но Бог не заповедал и этого, а повелел не похищать чужого и из имущества своего уделять нуждающимся. Если кто скажет, что он не может довольствоваться одной женой, тот оболыцает и обманывает себя, в чем обличают его те, которые сохраняют целомудрие и без жены. Разве ты не можешь не злословить, не можешь не клясться? Напротив, труднее делать это, нежели не делать. Какое же мы имеем оправдание, когда не исполняем столь легкого и удобного? Не можем представить никакого. Из всего сказанного очевидно, что мучение будет вечно. Но некоторым кажется, что изречение Павла противоречит этому; потому обратимся к его объяснению. Сказав: «у кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон», он присовокупил: «впрочем сам спасется, но так, как бы из огня». Что сказать об этом? Рассмотрим, во-первых, что такое основание, что золото, что драгоценные камни, что сено и солома. Основанием он сам ясно назвал Христа: «основания иного», говорит, «никто не может положить, кроме положенного, которое есть Иисус Христос»; а здание, мне кажется, означает дела. Правда, некоторые утверждают, что здесь говорится об учителях и учениках, и о нечестивых ересях; но смысл речи не допускает этого. Ведь, если так, то как же дело погибнет, а назидающий спасется как бы из огня? Виновнику тем более надлежало бы погибнуть, а здесь большему наказанию окажется подвергшимся тот, кто был назидаем. Если учитель был виновником зла, то он и достоин большего наказания: как же он спасется? Если же он не виновен, а ученики сделались такими по собственному развращению, то хорошо назидавший вовсе не заслуживает наказания или какого-нибудь вреда: как же говорится, что он потерпит урон? Отсюда видно, что здесь идет речь о делах. Намереваясь говорить о кровосмеснике, апостол заранее и еще задолго делает к тому вступление. Он, обыкновенно, рассуждая о каком-либо предмете, в этом самом рассуждении наперед намекает на другой предмет, к которому намеревается перейти. Например, укоряя коринфян за то, что они не дожидаются друг друга на вечерях, он сделал вступление к речи о таинствах. Так и здесь, намереваясь говорить о кровосмеснике и сказав об основании, присовокупил: «разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» (ст.16-17). Этими словами он уже устрашал и потрясал душу кровосмесника. «Строит ли кто на этом основании из золота, серебра, драгоценных камней, дерева, сена, соломы». После веры нужно назидание; потому, и в другом месте он говорит: «утешайте друг друга сими словами» (1Фес.4:18). В назидании участвуют вместе и художник и ученик; потому он и говорит: «но каждый смотри, как строит».

3. Если бы это было сказано о вере, то было бы сказано неосновательно. В вере должны быть все равны, потому что вера одна; а в делах жизни не все одинаковы. Вера не бывает ни хуже, ни лучше, но одинакова у всех истинно верующих; а в жизни одни ревностнее, другие беспечнее, одни исправнее, другие небрежнее, одни делают больше, другие меньше, одни грешат тяжелее, другие легче. Потому апостол и сказал: «золото, серебро, драгоценные камни, дрова, сено, солома. Каждого дело обнаружится». Здесь Он говорит о делах. «У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон». Если бы это было сказано об учениках и учителях, то учителям не надлежало бы терпеть наказания, если ученики не слушали их. Потому Он и говорит:  «каждый получит свою награду по своему труду», не по окончанию дела, а по труду. Что ему нужды, если слушатели не внимали? И отсюда также видно, что здесь говорится о делах. А смысл слов следующий: кто при правой вере ведет худую жизнь, того вера не защитит от наказания, когда дело будет гореть. Сгорит, значит – не перенесет силы огня. Если бы кто с золотым оружием переходил огненную реку, то перешел бы ее со славою; а если напротив кто станет переходит ее с сеном. тот не только не будет иметь успеха, но и погубит самого себя: так бывает и с делами. Говоря это, апостол разумеет не действительное сожжение людей, но желает внушить сильнейший страх и показать, что живущий порочно находится в опасности. Потому и говорит: «потерпит урон»: вот первое наказание. «Сам спасется, но так, как бы из огня»: вот и другое. Эти слова означают следующее: он сам не погибнет так, как дела, не обратится в ничто, но останется в огне. Это апостол и называет спасением; потому не просто сказал: спасется, а прибавил: «как бы из огня». Так и мы обыкновенно говорим: в огне сохраняются – о таких вещах, которые не сгорают и не вдруг обращаются в пепел. Потому, слыша об огне, не думай, что сожигаемые обратятся в ничто. Не удивляйся и тому, что апостол называет такое мучение спасением; он нередко о предметах неприятных употребляет хорошие выражения, а о предметах приятных – нехорошие. Например, слово плен обозначает дурной предмет; но Павел употребляет его по хорошему, говоря: «пленяем всякое помышление в послушание Христу» (2Кор.10:5). Так же, говоря о худом, употребляет хорошее выражение в следующих словах: «грех царствовал» (Рим.5:21); между тем слово царствование скорее хорошо звучит. Так и здесь, сказав: спасется, он выражает не что иное, как продолжение наказания, и как бы так говорит: сам же будет мучиться непрестанно. Далее говорит: «разве не знаете, что вы храм Божий?». Сказав прежде о разделявших Церковь, он теперь касается кровосмесника, намекая, хотя неясно и неопределенно, на его развратную жизнь и показывая великость его греха из дарованной ему благодати. Так же и других вразумляет тем самым, что они уже получили. Таким образом он направляет к одной цели и будущее и настоящее, и прискорбное и приятное; будущее: «ибо день покажет, потому что в огне открывается»; настоящее: «разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог». Видишь ли, какова сила речи? Впрочем доколе не открыто лицо (обличаемого), дотоле обличение не так тяжко, потому что все разделяют страх укоризны. Того покарает Бог, т.е. предаст погибели. Здесь апостол не проклинает, а предсказывает. Храм бо Божий, говорит, свят есть, и присовокупляет: а этот храм – вы. Никто не обольщай самого себя. И это (относится) к нему, так как он считал себя чем-то важным и хвалился мудростью. А чтобы не поразить его слишком много, апостол, приведши его в страх и трепет, опять предлагает общее обличение и говорит: «если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым» (ст.18). Обличает с великой силой, как уже довольно вразумивший их. Хотя бы кто был богат, хотя бы благороден, он будет презреннее презренных, если впадет во власть греха. Как царь, если делается рабом варваров, бывает несчастнее всех, так действует и грех. Грех есть варвар, который, однажды пленив душу, не щадит ее, но мучит ее на погибель подпавших власти его».

(Свт.Иоанн Златоуст, Толкование на 1Коринфянам 3:12-15. Беседа 9).

Слово о том, что за грехом последует наконец для человека вечное мучение во аде вместе с духами отверженными.

Свт.Иннокентий Херсонский

«Идите от мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мат. 25,41).

Вот последняя награда за грех, последний венец дьявольский! Промучившись в разных видах от греха всю земную жизнь, пострадав от него по смерти до кончины мира, бедный грешник должен услышать наконец на всемирном суде новый ужасный приговор, и отойти «во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его». Должен отойти! Ибо надобно же когда-либо добру взять во всей силе верх над злом, не вечно продолжаться борьбе неба с адом, а при окончательном торжестве царства света и любви над царством тьмы и злобы, что может ожидать грешника, кроме совершенного отлучения от Бога, коего закону он всегда противился, кроме совершенного сближения с духами отверженными, коих внушениям он всегда следовал, кроме совершенного ниспадшия в бездну лишений и страданий, кои неминуемо влечет за собою разврат и беззаконие?

Чтобы предотвратить для нас. в сем отношении, всякое самообольщение, слово Божие со всего ясностию, на многих местах, предваряет нас о сей ужасной участи, ожидающей грешников после суда всемирного, так что между всеми догматами веры нашей нет более ясного, как догмат о будущем вечном мучении грешных во аде.

Что это за мучение и в чем состоит оно? — Чтобы приблизить предмет сей к нашему разумению, св. Писание употребляет для изображения мучения во аде разные подобия, заимствуя их оттого, что в нашем нынешнем мире есть ужасного и мучительного. И, во-первых, оно представляет состояние мучимых во аде под видом тьмы, самой непроницаемой, или «кромешной», давая сим знать, что во аде нисколько нет света, столь необходимого для жизни, столь отрадного для всего живущего. Во-вторых, Писание изображает состояние грешника во аде под видом непрестанного терзания червями: и «червь их не умирает», (Map.9,48), показуя сим, что мучения адские всегда будут возобновляемы с новою силою и состоят в непрестанном мучительном терзании грешника. Но всего более и чаще адские мучения изображаются в слове Божием под видом пребывания в огне, или «озере огненном» (Апок.20,14.), так что ад и огонь вечный на языке Писания суть слова почти равнозначащие. Конечно это будет не нынешний огонь, ибо нынешний огонь сам, можно сказать, сгорит в последний день мира, когда, по свидетельству св. Писания, самые наши «стихии сжигаемы разорятся» (2Петр.3,10). Но мы явно погрешили бы против истинного разумения слов Писания, если бы вздумали заключать из сего, что этот адский огонь, будучи тонее и духовнее нашего огня, потому самому будет слабее и сноснее: напротив, по самой своей тонкости и духовности он должен быть стократ яростнее и мучительнее, так что св. Отцы нисколько не преувеличивают дела, когда говорят, что наш нынешний огонь столь же слаб в сравнении с будущим адским, как огонь на картине слаб в сравнении с огнем действительным.

И сей-то пламень, уготованный вначале одному дьяволу и аггелам его, соделается наконец вечным наследием твоим, душа грешная! Будешь ли сомневаться в действительности сей угрозы! Пожалуй сомневайся: мы не можем теперь показать тебе тьмы кромешной и геенны. Но и врач, который говорит больному, что если он не воздержится от того или другого, то умрет скоро, также не может показать ему его смерти: однако же смерть приходит, когда не слушают предостережений и советов врача. Кто же лучше может знать наше будущее — врачи земные, или небесный? Но Врач небесный, ясно, как мы видели, говорит и предваряет, что, в случае нераскаянности нашей, нас ожидает геенна огненная. Благоразумно ли не верить словам и предостережению Того, Кто для оправдания слов Своих может, если бы то нужно было, сотворить новую геенну?

Но увы, погибающий во грехе собрат, геенны и ада не нужно творить вновь: они уже давно произведены грехoм и заключаются в нем, как древо в семени. Присмотрись сам со вниманием к лицу врага и друга твоего, и ты увидишь, что он весь огненного свойства, что все явления греха сопровождаются уже и здесь пламенем адским, что он делает жгущим даже то, что должно бы радовать человека и услаждать. В самом деле, что, по самой природе, отраднее света совести? Но приходит греx, иссушает душу человека зноем страстей, делает из него сухое хврастие, — и свет сей обращается в огонь, совесть начинает жечь и мучить душу! До чего жечь? До того, что в самом деле, вследствие сего, происходит иногда смертельное воспаление.

Если за сим обратить внимание на существо страстей — сих наперсниц греха, кои его именем владеют и управляют душами грешными, то окажется, что они все суть свойства огненного. Мы невольно сознаем это, когда говорим, напр., огнь страстей, пламень честолюбия! Огонь сей теперь связан многими узами, посему и не так приметен обыкновенно: посмотрите однако же, как он выступает изнутри человека, волнуется, багровит лицо, приводит в клокотание всю кровь в минуты, напр, сильного гнева! В это время огонь сей так бывает яростен и силен, что иные не могут его перенесть, и внезапно умирают как от удара молнии. Пламень других страстей менее яростен, всегда однако же проницает и с продолжением времени растлевает весь состав человека. И как видимо это, напр., на человеке любострастном, завистливом, или скупом!

Внутренний состав тела нашего, коему особенно угрожает будущее мучение во аде, также представляет в себе не только способность к воспламенению, но и неистощимый запас огня. Это видимо на теле каждого человека и в состоянии здоровом: ибо из каждой части тела посредством известных искусственных приемов, а иногда и без всякого искусства, можно извлекать множество искр. Но во время болезней это тайное сродство тела нашего с огнем обнаруживается еще более. Ибо какая болезнь не обнаруживается жаром? Некоторые явно состоят из какого-то мучительного горения всего тела, или больных частей его. Отсюда самые наименования сих болезней, напр, огневицы или антонова огня. Кроме сих повсемственных явлений, из некоторых, хотя и редких, случаев видно, что в теле человеческом есть способность воспламеняться каким-то особенным огнем, коему в нашем мире нет подобного в силе и разрушительности, и который невидимо напоминает собою огнь адский. Это случай так называемого самовозгорания, когда живой и даже не больной, но расстроенный в телесных силах человек, вдруг возгорается видимо и пожирается пламенем до того, что в самое короткое время, — иногда в несколько минут, -от человека не остается ничего, кроме нескольких горстей пепла. Что это, как не задаток огня адского! — Теперешнее бренное тело, воспламенившись таким образом, тлеет и исчезает: но будущее тело — бессмертное, воспламенившись не может исчезнуть, будет гореть вечно. И вот геенна домашняя, самодельная и вместе неугасаемая!

Хотя ничего, по-видимому, нельзя придать к ужасу и мучительности такого состояния, но грех не удовлетворится и самим мучением. Обратив грешников в существа самогорящие, он же собственно произведет для них и огненный мир, или, как называет св. Писание, озеро огненное, дабы каковы обитатели, таково же было, так сказать, и помещение. Ибо нужно ли, братие мое, чтобы всемогущество Божие, само и положительно, творило эту огненную пропасть адскую? Эта бездна сама собою может возникнуть наконец из греха. Каким образом? Внемлите и познайте ужасное свойство греха. Her никакого сомнения, что человек беззакониями своими портит и оядотворяет не только свое тело, но и все вещи, коими злоупотребляет, самые стихии его окружающие. Порча сия большею частью неприметна, но иногда так делается ощутительна, что заражает самый воздух, коим он дышал, от чего происходят повальные болезни и заразы. Теперь представьте всю порчу стихий, произведенные грехами всех людей, сложите ее с порчею и ядом, коими заражают природу видимую духи отверженные, вообразите за сим, что в последний день мира и обновления всех вещей, испорченная и оядотворенная грехами часть сил природы отделяется от нового, чистого и светлого мира Божия: какое из сего составится скопище яда и тления! Какой океан огня и пламени! И вот стихия, в коей будут обитать духи и души отверженные! Ибо вокруг кого же сосредоточиться ей, как не вокруг тех, кои своими грехами произвели ее?

Не без особенного намерения входим мы, братие, пред вами в подобные объяснения: нам желательно представить для веры некую опору в самом опыте, и отнять у неверия и вольнодумства предлог утверждать, что слово Божие предлагает нам касательно будущего состояния нашего одни таинства и непостижимости для разума. Нет, если предлагаемое кажется превышающим разум, то потому, что разум находится теперь во всех нас в состоянии детском. Если бы он возрос и возмужал в разумении существа человеческого и мира, нас окружающего, то сам бы увидел внутренно истину того, что открывает нам вера и Евангелие. Для сего, говорю, мы вошли в некоторые, не так обыкновенные, изъяснения, и для того, чтобы устранить мрачную и ложную мысль, якобы Творец Сам непосредственно будет мучить тварь Своим всемогуществом. Нет, любовь вечная не мучит и не может мучить никого. Мучит и терзает здесь на земле, и там — во аде грех. Бог не сотворил ни смерти, ни ада, их произвел грех.

Да обратится же на сего врага все отвращение и вся ненависть наша! Да не обретет он себе ни малейшего места не только в нравах и деяниях, в самых мыслях и словах наших! При первом появлении греха в себе, в каком бы то виде ни было, да спешим изгнать и подавлять его совершенно! Средств к сему, как увидим в следующих собеседованиях наших, столько запасено для каждого из нас, благодатию Божиею, что кто погибнет от греха (а погибнет непременно, если не исправится), тот должен винить в своей погибели только себя самого. Аминь.

(Свт.Иннокентий Херсонский, «О грехе и его последствиях»).

Составитель — о.Серафим Медведев.

Оставьте комментарий