О ЖИЗНИ ПО БОГУ И НА СЛОВА:

"Тесны врата"... и пр. (Мф. 7:14), и изъяснение молитвы: "Отче наш"

 

В этой беседе проповедник, показав, как вер­ные должны быть внимательны к вещаниям Евангелия и при посредстве текстов "тесны врата и узок путь" и "широки врата и пространен путь"  указав, как многие христиане занимаются своей душой и небесными предметами и насколько, напротив, они предаются за­ботам о теле и земных предметах, – после этих предварительных размышлений, переходит к молитве, как к предмету, который собственно и подле­жит объяснению. – Обличение большинства людей в том, что они просят от Бога благ временных и преходящих – красоты, богатств, почестей, и не обра­щаются к Нему с просьбою о благах, которые только и суть истинно полезны; обличает те мстительные души, которые с злорадством предаются своей мстительности, между тем как сам Бог осуждает мщение. – Иисус Христос научает нас, как мы должны молиться. – Похвала молитве Господней и за­тем само объяснение этой превосходной молитвы, все прошения которой последовательно излагаются с необычайным изяществом и простотою.

 

1. Чтение всего боговдохновенного Писания сообщает внима­тельным познание благочестия, но досточтимое Писание евангель­ское есть превосходнейшее из высочайших учений, потому что содержащиеся в нем изречения суть глаголы высочайшего Царя. Поэтому и страшным наказанием угрожается тем, которые не соблюдают в точности сказанного Им. В самом деле, если преступающий законы земных начальников подвергается неумо­лимому наказанию, то не тем ли более будет предан нестер­пимым мучениям преступающий повеления небесного Владыки? Если же велика опасность от невнимания, то будем с великим тщанием внимать словам, сейчас прочитанным нам из Евангелия. Какие же это слова? "Тесны врата", говорит Господь, "и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их"; и еще: "широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими" (Мф. 7:13,14).

Часто слушая эти слова и взирая на заботы людей о предметах пустых, я весьма удивляюсь истине сказанного. Подлинно, все идут широким путем, все увлекаются настоящими пред­метами, и нисколько не думают о будущих; непрестанно стре­мятся к телесным удовольствиям, а души свои оставляют истощаться голодом, и получая каждый день бесчисленное мно­жество ран, нисколько не чувствуют бедственного состояния, в каком они находятся; в случае телесных болезней ходят ко врачам и приглашают их к себе в дом, дают им весьма большие награды, показывают великое терпение и переносят болезненное врачевание, чтобы возвратить здоровье телу; а когда страдает душа, то совершенно не заботятся и не стараются воз­вратить ей вожделенное здоровье, хотя хорошо знают, что тело смертно и тленно и подобно весенним цветам, – потому что оно, подобно им, увядает, засыхает и предается тлению, – между тем как о душе знают, что она почтена бессмертием и сотворена по образу Божию, и что ей вверены бразды управления этим жи­вотным (телом). Подлинно, что возница для колесницы, или кормчий для корабля, или музыкант для музыкального орудия – тем же Создатель поставила душу для этого земного сосуда, она держит бразды, движет рулем, ударяет в струны; и когда делает это хорошо, то производит согласнейшие звуки добродетели; а когда или слишком ослабляет звуки, или напря­гает их больше надлежащего, то нарушает и искусство и бла­гозвучие. Такою-то душою пренебрегают многие из людей, не удостаивая ее даже и малейшего попечения, а все время своей жизни тратят на заботы о теле. Одни избирают жизнь мореплавателей – и борются с волнами и ветрами, нося с собою жизнь и смерть и полагая надежду спасения в немногих до­сках; другие предпринимают труды земледелия, запрягая рабо­чих волов и возделывая землю, то сея семена и пожиная жатву, то насаждая растения и собирая с них плоды, и все время у них проходит в этих трудах; иные занимаются торговлею и для нее совершают путешествия по земле и морю, предпочи­тают чужую страну своей и, оставляя отечество, родных, дру­зей, жен и детей, для малых выгод ведут жизнь странниче­скую. И нужно ли исчислять все занятия, которые люди изобрели для потребностей телесных, в которых проводя дни и ночи, они стараются сохранить здоровье своего тела, а между тем душу, алчущую и жаждущую, иссохшую и загрязненную и подвергшуюся бесчисленному множеству зол, оставляют без внимания? Но после многих трудов и усилий они и смертное тело не защищают от смерти, и бессмертную душу вместе с смерт­ным телом подвергают вечным мучениям.

2. Поэтому, горько оплакивая объемлющее души людей, не­вежество и покрывающую их густую мглу, я желал бы найти какое-нибудь возвышенное место, с которого мне можно было бы видеть весь род человеческий; желал бы иметь и голос, который оглашал бы все пределы и слышен был бы для всех, живущих на земле, чтобы стать и взывать, и провозгласить слова Давида: "Сыны мужей! доколе будете любить суету и искать лжи", предпочитая небесному земное, вечному временное, бессмертному тленное (Пс. 4:3)? Доколе вы будете закрывать глаза, и заграждать уши и не слушать божественного голоса, ежедневно взывающего: "просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят" (Мф. 7:7,8)? Но так как некоторые несовершенные, склонные более к предметам житейским и увлекающиеся плотскими помыслами, совер­шают молитвы не надлежащими образом, то общий Владыка преподал нам наставление в молитве, когда сказал: "а молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны" (Мф. 6:7), называя излишним многоглаголанием речи, состоящие из множества слов, но не приносящие никакой пользы.

Запрещая многоглаголание, Господь внушает то, что моля­щиеся не должны просить скоропреходящего и погибающего: ни красоты телесной, которая увядает от времени, изглаждается от болезни, исчезает при смерти, потому что такова телесная. красота, она – кратковременный цвет, не долго являющийся весною юности, и скоро увядающий от времени, а если кто захочет ис­следовать самую сущность ее, то будет в состоянии тем бо­лее презирать ее, так как она есть не что иное, как влага, кровь, сок и жидкость съеденной пищи, чрез которую и глаза, и щеки, и нос, и брови, и уста, и все тело получает полноту, если же прекратится прилив этот, то совершенно исчезнет и благообразие лица, – ни денежного богатства, которое подобно реч­ным водам притекает и утекает, переходит то к одному, то к другому, убегает от тех, кто удерживает его, и не остается у тех, кто любит его, подвергается бесчисленному мно­жеству бедствий от моли, от разбойников, от клеветников, от пожаров, от кораблекрушений, от нападений врагов, от восстаний народа, от злобы рабов, от потери записей, от при­ращений и уменьшений и от прочих зол, которые у любящих богатство происходят от любостяжания, – ни почетной власти, которую также сопровождает множество скорбей, изнурительные заботы, частые бессонницы, козни завистников, враждебные за­мыслы ненавистников, красноречие риторов, благовидными сло­вами утаивающее истину и подвергающее судей великой опасности. Есть, действительно есть многоглаголивые пустословы, которые просят у всевышнего Бога таких и подобных предметов, и нисколько не ценят благ истинных. Врача не учат больные употреблению лекарств, а только принимают предлагаемое им, хотя бы и болезнен был способ врачевания; и кормчему море­плаватели не приказывают держать руль и направлять судно именно так, а не иначе, но, сидя на скамьях, они доверяют его знанию не только во время благоприятного плавания, но и тогда, когда подвергаются крайней опасности; а одному Богу, ко­торый точно знает, что можно дать нам с пользою, люди не здравомыслящие не хотят предать себя, но просят у Него вредного, как полезного, поступая подобно тому больному, который просит врача дать ему не то, что искореняет болезнь, а то, чем питается вещество, производящее болезнь. Врач же не слушается просьбы больного, а, хотя бы видел его плачущим и рыдающим, более следует закону своего искусства, нежели преклоняется на его слезы, и это непослушание мы называем не бесчеловечием, но человеколюбием, потому что, слушаясь боль­ного и делая угодное ему, врач поступил бы с ним, как враг, сопротивляясь же ему и не удовлетворяя желания, оказы­вает ему милость и человеколюбие. Так и Врач наших душ не станет давать просящим того, что будет во вред им. И чадолюбивые отцы, когда малые дети просят ножа или горячих угольев, не соглашаются дать им, потому что знают, как вредно дать им это. А некоторые из людей, впадших в край­нее безумие, не только просят у всевышнего Бога телесной кра­соты, богатства, власти и тому подобного, но восстают против своих врагов, умоляют послать им какое-нибудь наказание, и Того, Кого просят быть к самим себе милостивым и чело­веколюбивым, в отношении к врагам своим хотят сделать немилостивым и нечеловеколюбивым. Господь, желая предот­вратить это, заповедует "не говорите лишнего", и внушает, что нужно говорить в молитве, в немногих словах научая вся­кой добродетели, потому что эти слова заключают в себе не только наставление к молитве, но и руководство к совершенной жизни.

3. А какие это слова и какой смысл их, исследуем с великим тщанием и будем твердо хранить их, как законы Божии. "Отче наш, сущий на небесах" (Мф. 6:9). О какое чрезмерное человеколюбие! О, какая превосходная честь! Какое слово будет в состоянии воздать благодарность подающему нам такие блага? Посмотри, возлюбленный, на уничиженность твоей и моей природы, вникни в сродство ее, в эту землю, пыль, грязь, глину, пепел, потому что мы созданы из земли, и опять наконец разлагаемся в землю. Представив это, подивись неис­следимому богатству великой благости к нам Божией, по кото­рой заповедано тебе называть Его "Отцом", земному – небесного, смертному – бессмертного, тленному – нетленного, временному – вечного, бывшему вчера и прежде грязью – существующего прежде веков Бога. Но не напрасно научен ты произносить это слово, а для того, чтобы, благоговея пред именем Отца, произноси­мым собственным языком твоим, ты подражал Его благости, как и в другом месте говорится: будьте подобны "Отцу вашему Небесному, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф. 5:45). Поэтому не может называть человеколюбивого Бога Отцом своим тот, кто имеет настроение души зверское и бесчеловечное, потому что он не хранит свойств благости, какие есть у небе­сного Отца, но изменился в зверский вид и лишился боже­ственного достоинства, по словам Давида: "человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают" (Пс. 48:21). В самом деле, когда кто нападает как вол, лягает как осел, злопамятствует как верблюд, насы­щает чрево как медведь, похищает как волк, уязвляет как скорпион, хитрит как лисица, ржет на женщин как неистовый конь, то как может такой (человек) произносить слово, свойственное сыну, и называть Бога Отцом своим? Чем же можно назвать такого человека? Зверем? Но звери страдают каким-нибудь одним из этих недостатков; а он, соединяя в себе все, стал бессмысленнее бессловесных. Да что говорю я – зверем? Такой человек свирепее всякого зверя. Те, бу­дучи свирепыми по природе, при помощи человеческого искус­ства часто делаются кроткими, а он, будучи человеком и имея способность изменять свирепость, свойственную зверям по при­роде, на кротость, несвойственную их природе, какое будет иметь оправдание, когда обращает свою природную кротость в свирепость, не свойственную своей природе, и имея возможность делать свирепое по природе кротким, делает себя, кроткого по природе свирепым, — когда, имея способность укрощать льва и делать его ручным, доводит свой гнев до свирепости боль­шей, чем у льва? У этого зверя два неблагоприятных обстоятельства, и то, что он не имеет рассудка, и то, что он яро­стнее всех; однако, при помощи данной от Бога мудрости, и его зверская природа укрощается. Тот, кто побеждает природу в зверях, в себе самом губит добро природы и воли; тот, кто делает льва как бы человеком, себе самому попускает сделаться из человека львом; сообщает льву то, что выше его природы, а в себе самом не сохраняет и свойственного природе. Как же такой человек может называть Бога Отцом? Следовательно, тот, кто кроток и человеколюбив к ближним и не мстить согрешающим против него, но воздает за обиды благодеяниями, безукоризненно может называть Бога Отцом. И вникни в точность выражения, как Он заповедует нам вза­имную любовь, и соединяет всех дружелюбным расположе­нием. Он не повелел говорить: "Отче" мой, "сущий на небесах", но: "Отче наш, сущий на небесах", для того, чтобы, научившись иметь общего Отца, мы оказывали братское расположение друг другу. Притом, желая научить, чтобы мы оставили землю и зем­ное, и не преклонялись вниз, а взяли крылья веры и, возлетев выше воздуха и, поднявшись выше эфира, стремились к называе­мому Отцу, Он заповедал говорить: "Отче наш, сущий на небесах", – не потому, чтобы Бог находился только на небесах, но чтобы нас, пресмыкающихся по земле, расположить к стремле­нию на небеса и, озарив красотою небесных благ, обратить туда все наши желания.

4. Далее Он прибавил второе изречение, сказав: "да свя­тится имя Твое". Впрочем пусть никто не имеет безрассудной мысли, будто Богу даруется прибавление святости словами: "да свя­тится имя Твое"; Он свят, и всесвят, и святейший святых. И серафимы приносят ему такое песнопение, непрестанно взывая: "свят, свят, свят Господь Саваоф: небо и земля полны славы Его!" (ср. Ис. 6:3). Как те, которые приносят хвалы царям и называют их царями и самодержцами, не дают им то, чего они не имеют, но славословят то, что они имеют, так и мы не сообщаем Богу святости, как бы не бывшей у Него, когда го­ворим: "да святится имя Твое"; но прославляем находящуюся у Него, потому что "святится" здесь сказано вместо: "да прославится". Итак, научимся этим словом вести жизнь добродетельную, чтобы люди, видя ее, прославляли небесного Отца нашего, как и в другом месте, Он говорит: "так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф. 5:16). После этого мы научены говорить: "да приидет царствие Твое" (Мф. 6:10), потому что, претерпевая насилие от плотских страстей и подвергаясь бесчисленным искушениям, мы имеем нужду в царстве Божием, "да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не предавайте членов ваших греху в орудия неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мертвых, и члены ваши Богу в орудия праведности" (Рим. 6:12,13). Кроме того, мы научаемся – не слишком прилепляться к настоящей жизни, но презирать настоящее и желать будущего, как Постоянного, и ис­кать царства небесного и вечного, а здешними приятностями не увлекаться, ни благообразием телесным, ни обилием богатства, ни множеством стяжаний, ни драгоценностью камней, ни велико­лепием домов, ни званиями градоправителей и военачальников, ни багряницею и диадемою, ни яствами, сластями и всякого рода роскошью, ни чем-нибудь другим из предметов, услаждаю­щих наши чувства, но, отказавшись от всего этого, непрестанно искать царства Божия. Таким образом, научив нас и этой до­бродетели, Господь повелел говорить: "да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе". Возбудив в нас любовь к будущему и желание царства небесного и пронзив нас этим желанием, Он заповедует говорить: "да будет воля Твоя и на земле, как на небе". Дай нам, Господи, – говорит, – подражать жизни небесной, чтобы и мы желали того, чего желаешь сам Ты; помоги на­шей воле ослабевающей и хотя желающей исполнять дела Твои, но удерживаемой немощью плоти; простри руку стремящимся идти, но принуждаемым хромать; душа легка, но ее обременяет плоть; та быстро стремится к небесному, а эта тяготеет к земному, но при Твоей помощи и невозможное будет возможным, "да будет воля Твоя и на земле, как на небе".

5. Так как Он упомянул о земле, а существам, проис­шедшим из нее и живущим на ней и облеченным земным телом, нужна соответственная пища, то необходимо Он присовокупил: "хлеб наш насущный дай нам на сей день" (Мф. 6:11) Он повелел просить хлеба "насущного", не для объядения, а для питания, восполняющего истраченное в теле и отклоняющего смерть от голода, – не роскошных столов, не разнообразных яств, произведений поваров, изобретений хлебопеков, вкусных вин и прочего, тому подобного, что услаждает язык, но обре­меняет желудок, помрачает ум, помогает телу восставать на душу и делает этого жеребенка непослушным вознице. Не этого просит, научает, нас заповедь, но "хлеба насущного", т. е. обращающегося в существо тела и могущего поддержать его. Притом и его заповедано нам просить не на великое число лет, а столько, сколько нужно нам на настоящий день.

"Не заботьтесь", сказал Господь, "о завтрашнем дне" (Мф. 6:34). И для чего заботиться о завтрашнем дне тому, Кто, может быть, и не уви­дит завтрашнего дня, кто предпринимает труд, а не пожи­нает плода? Надейся на Бога, который "дает пищу всякой плоти" (Пс. 135:25). Тот, Кто даровал тебе тело, вдохнул душу, сделал тебя животным разумным и приготовил для тебя все блага прежде, нежели создал тебя, как презрит тебя созданного, если "повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф. 5: 45)? Итак, надеясь на Него, проси пищи только на настоящий день, а об завтрашнем пре­доставь заботу Ему, как и блаженный Давид говорит: "возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя" (Пс. 54:23). На­учив, таким образом, этими словами высокому любомудрию и зная, что невозможно, чтобы мы, как люди, облеченные смерт­ным телом, не падали, он научил еще говорить: "и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим" (Мф. 6:12). Этими словами доставляется три блага вместе: достиг­ших высоты добродетелей Он научает смиренномудрию и уве­щевает не полагаться на свои подвиги, но бояться, трепетать и помнить о прежних грехах, как поступал и божественный Павел, который после бесчисленных подвигов говорил: "Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый" (1Тим. 1:15). Не сказал: "я был", но "есть", выражая, что он непрестанно памятовал о делах своих. Итак, достиг­шим высоты добродетелей Господь доставляет этими словами безопасность в смиренномудрии, а падшим после благодати свя­того крещения не попускает отчаиваться в своем спасении, но научает их просить у Врача душ врачества прощения. Кроме того эти слова научают человеколюбию. Господь хочет, чтобы мы были кротки к виновным, незлопамятны к согрешающим против нас, прощением их приобретали прощение себе и сами предуготовляли себе меру человеколюбия, потому что мы про­сим столько даровать нам, сколько сами даем ближним, и испрашиваем себе такого же прощения, какое даруем своим должникам. Сверх того нам заповедано говорить: "и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого" (Мф. 6:13). Под­линно, много скорбей причиняется нам от диавола, много и от людей, или явно оскорбляющих, или тайно злоумышляющих. И тело, иногда восставая на душу, наносит тяжкий вред; а иногда подвергаясь различным болезням, причиняет нам скорби и страдания. Поэтому, так как много различных бедствий напа­дает на нас со многих сторон, и мы научены испрашивать у Бога всяческих избавлений от них, потому что при Его запреще­нии, прекращается всякое смятение, буря превращается в тишину и пристыженный лукавый удаляется, как некогда, оставив лю­дей, он удалился в свиней, даже не осмелившись сделать и этого без приказания (Мф. 8:31). А кто не имеет власти даже над свиньями, тот как может овладеть людьми бодр­ствующими и внимательными, охраняемыми Богом и признаю­щими Его Царем своим? Поэтому и в конце молитвы Он выразил царство и силу и славу Божию, сказав: "ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь" (Мф. 6:13). Этого, гово­рит, я прошу у Тебя потому, что знаю, что Ты Царь всего, имеешь вечную державу, можешь сделать все, чего ни захочешь, и обладаешь неотъемлемою славою. За все же это будем благо­дарить удостоившего нас таких благ, так как Ему подо­бает всякая слава, честь и держава, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

 

В начало Назад На главную