СЛОВО 2-е

об Акиле и Прискилле и о том, что не должно худо говорить о священниках Божиих

 

Как велика была заботливость ап. Павла. – Прис­килла и Акила были счастливее царей земли. – Стро­гость апостолов: польза этих примеров. – Возражение против апостолов и против других хри­стиан касательно бедности: ответ неверующим. – Почему Иисус Христос одобрил бедность? – Почему Он не поставил ее в безусловную и постоянную обязанность Своим ученикам? – Как нужно истолко­вывать известные повеления. – Сравнение между бога­тым и бедным. – Единение и взаимная любовь учите­лей и учеников во времена апостолов как источ­ник процветания христианства. – Какой великий грех злословить вождей церкви. – Злословя их, тем самым мы вредим самим себе. – Даже когда они имеют недостатки, мы должны воздерживаться от осуждения их по причине священного характера их личности; было бы постыдным лицемерием – публично оказывать им почтение и прибегать к их помощи, а у себя дома злословить их или одобрять тех, кто их злословит. – Этот недостаток почтения и любви к священникам есть язва церкви. – Кроме того, это прямо подрывает и наше спасение, потому что раз мы не хотим под­вергаться суду Божию, мы не должны судить других, а должны судить самих себя.

 

1. Убедились ли вы, что не должно считать излишним ни­чего из находящегося в божественном Писании? Научились ли тщательно исследовать и надписи, и имена, и простые при­ветствия, написанные в божественных изречениях? Я думаю, что уже никто из трудолюбивых не позволит себе пропустить без внимания какие-нибудь слова, помещенные в Писаниях, бу­дет ли то перечисление имен, или счет лет, или простое кому-нибудь приветствие. Впрочем, чтобы это убеждение было тверже, займемся и сегодня остальною частью приветствия Прис­килле и Акиле. Самое вступление к нему доставило нам не мало пользы. Оно научило нас, какое добро – труд, и какое зло – праздность, и какова была душа Павла, как бдительна и заботлива, оказывая великое попечение не только о городах, пле­менах и народах, но и о каждом отдельно верующем. Оно показало, что бедность нисколько не служит препятствием к гостеприимству, что везде нужны не богатство и деньги, но доб­родетель и благочестивое расположение души, и что славнее всех люди, имеющие страх Божий, хотя бы они были доведены до крайней бедности. Так Прискиллу и Акилу, скинотворцев и ремесленников, притом живших в бедности, мы теперь ублажаем больше всех царей; облеченные почестями и властью проходятся молчанием, а скинотворец с женою прославляются во всей вселенной. Если же здесь они пользуются такою славою, то, представь, каких воздаяний и венцов удостоятся они в тот день (последнего суда); но и прежде того дня не мало и удовольствия, и пользы, и славы получили они, прожив столько времени вместе с Павлом. Как я говорил прежде, так и теперь скажу и не перестану говорить, что не только учение, или увещание и совет, но и сам вид святых доставлял много удовольствия и пользы, и даже самое употребление одежд и са­мый род обуви. Подлинно, много пользы происходит для нашей жизни от того, чтобы знать, в какой мере они пользовались необходимым. Они не только не выходили из пределов нужды, но иногда не пользовались  и всем самым необходимым, а жили и в голоде, и в жажде, и в наготе. Так Павел, за­поведуя ученикам, говорил: "имея пропитание и одежду, будем довольны тем" (1Тим.6:8); а о себе самом говорит: "даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся" (1Кор.4:11) Но в то время как я говорил, мне пришло на мысль нечто, заслуживающее исследования, о чем и необходимо ска­зать теперь. Что же это такое? Я говорил, что и вид апостоль­ских одежд доставляет нам великую пользу; но между тем как я говорил об этом, мне пришел на мысль закон, ко­торый дал Христос апостолам и который говорит: "не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха" (Мф.10:9,10); а между тем оказывается, что Петр имел сапоги. Так, когда ангел пробудил его от сна и выводил из темницы, то сказал ему: "опояшься и обуйся, надень одежду твою и иди за мною" (Деян.12:8). И Павел в послании к Тимофею говорит: "принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожаные" (2Тим.4:13). Что говоришь ты? Христос заповедал не иметь и сапогов, а ты имеешь и фелонь, а у другого есть и сапоги? Если бы это были люди обыкновенные и не всегда повиновав­шиеся Учителю, то здесь не было бы и вопроса; но так как они предали Ему души свои, были верховными и первыми из учеников и во всем повиновались Христу, а Павел не только исполнял заповеданное, но и восходил выше назначенных пределов, и тогда как Христос заповедал жить от благо­вестия, он жил трудами рук своих и таким образом де­лал нечто больше заповеданного, то действительно достойно исследования, почему они, во всем повинуясь Христу, в этом случае, по-видимому, нарушают закон Его? Нет, они не нару­шают его. Речь об этом будет нам полезна не только для оправдания тех святых, но и для заграждения уст язычни­кам. Многие, разоряющие домы вдовиц, лишающие одежды сирот, присвояющие имущество всех, по настроению своему ни­сколько не лучше волков, живущие чужими трудами, – видя иногда некоторых из верных по болезни телесной одетыми в несколько одежд, тотчас указывают нам на закон Христов и говорят такие слова: не заповедал ли вам Христос не иметь двух одежд, ни сапогов? Как же вы нарушаете по­становленный на это закон? И потом, сильно посмеявшись и похохотавши, и наругавшись над братом, уходят. Поэтому, чтобы этого не было, обуздаем теперь и их бесстыдство. Ко­нечно, можно было бы избавиться от них, сказав только сле­дующее. Что же именно? Вот что: если ты считаешь Христа до­стойным веры, то справедливо представляешь это и спраши­ваешь у нас; если же ты не веришь Ему, то для чего указы­ваешь на законы Его? На самом же деле, когда ты хочешь осуждать нас, то Христос кажется тебе достойным веры за­конодателем; а когда нужно поклоняться и удивляться Ему, то не оказываешь никакого уважения к общему Владыке вселенной.

2. Но, чтобы они не подумали, будто мы говорим это по не­возможности защищаться, приступим к самому решению во­проса. Какое же будет решение? Для этого нужно посмотреть, кому, и когда, и почему Христос заповедал это. В самом деле, не только сами сказанные слова надобно рассматривать, но и лицо, и время, и причину, и все это должно тщательно исследовать. Рассматривая внимательно, мы найдем, что это за­поведано было не всем, но одним апостолам, и им не на­всегда, но на некоторое определенное время. Откуда это видно? Из самих слов (Господа). Призвав двенадцать учеников, Он сказал им: "на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева; больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте. Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои" (Мф.10:5-9). Посмотри на мудрость Учителя, как Он сделал заповедь легкою. Сначала сказал Он: "больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте" и щедро даровал им свою благодать, а потом заповедал это, обилием знамений делая легкою и удобною эту бедность. Но не отсюда только видно, что им одним была дана указанная заповедь, но и из многого другого. Так тех дев Господь наказал за то, что они не имели елея в светильниках своих (Мф.25: 1-9); и других Он осуждает за то, что они видели Его алчу­щим – и не напитали, видели жаждущим – и не напоили (Мф. 25:41). А у кого нет ни меди, ни сапогов, а одна только одежда, тому, как возможно было бы напитать другого, как одеть нагого, как ввести в дом бесприютного? Кроме этого, то же самое будет ясно видно и из другого случая. Когда не­кто подошел и сказал: "Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?", и когда Христос перечислил все заповеди закона, а тот, продолжая спрашивать, говорил: "всё это сохранил я от юности моей; чего еще недостает мне?", – то Он сказал ему: "если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною" (Мф.19:16-21). Если бы бедность была законом и повелением, то надлежало бы с самого начала ска­зать это, и постановить законом и предписать в виде повеле­ния, а не высказывать в виде совета и увещания. В самом деле, когда Он говорит: "не берите с собою ни золота, ни серебра", то гово­рит как повелевающий; а когда говорит: "если хочешь быть совершенным", то говорит, как советующий и увещевающий. А не одно и то же – советовать и давать закон. Кто дает закон, тот желает, чтобы предписанное непременно было исполняемо; а кто советует и увещевает и представляет на волю слушаю­щего избрать то, о чем говорит, тот делает слушателя властным принять и не принять. Поэтому Он не просто ска­зал: "пойди, продай имение твое", чтобы ты не считал этих слов законом, а как? "если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое" дабы ты знал, что это дело зависит от воли слушающих.

Итак, что та заповедь дана была одним апостолам, ясно видно отсюда; но разрешения вопроса мы еще не нашли. В са­мом деле, если и одним им это было поставлено в закон, то почему они, получив заповедь не иметь ни сапогов, ни двух одежд, оказываются имеющими: один – сапоги, а другой – и фе­лонь? Что сказать на это? То, что и их Христос не навсегда подчинил этому требованию закона, но, намереваясь идти на спасительную смерть, Он освободил их от этого закона. От­куда это видно? Из самых слов Спасителя. Когда Он гото­вился идти на страдание, то, призвав их, сказал: "когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч" (Лк.22:35,36). Но, может быть, кто-нибудь скажет: апостолов ты действительно оправдал этими словами; но теперь требуется объяснить, почему Христос давал противоположные заповеди, то говоря: "не берите поясы свои", то пове­левая: "кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч"? По­чему же Он так поступил? Согласно с Его премудростью и попечительностью об учениках. Вначале Он заповедал им первое, чтобы они самим делом и опытом узнали силу Его, и, узнав, смело пошли потом по всей вселенной. Когда же они достаточно узнали силу Его, то Он хотел, чтобы они пока­зали и собственную свою доблесть, не хотел до конца песто­вать их, но часто дозволял и попускал впадать им и в искушения, чтобы они не оставались навсегда без упражнения. Как учители плавания сначала, подложив свои руки, с вели­кой тщательностью поддерживают своих учеников, а спустя один, два или три дня, часто, отняв свою руку, приказывают им самим поддерживать себя, а иногда попускают им и не­много погружаться и хлебнуть не мало воды, так точно и Хри­стос поступил с учениками. Вначале и при первых шагах Он не попустил им потерпеть ни малого, ни великого, но везде был присущ им, ограждая и охраняя их и, все предоставляя им в изобилии; а когда надлежало им показать и собственное мужество, то Он несколько сократил свою благодать, заповедав им совершать многое и собственными силами. Поэтому-то, когда они не имели ни сапогов, ни пояса, ни по­соха, ни меди, то не терпели ни в чем недостатка: "имели ли" говорит Он, "вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем". А когда Он заповедал им иметь и влагалище, и мех, и са­поги, то они оказываются и алчущими, и жаждущими, и наго­тующими. Отсюда видно, что часто Он попускал им и под­вергаться опасностям, и терпеть бедствия, чтобы они заслужили какую-нибудь награду. Так и птицы поступают с своими птенцами: пока у тех перья нежные, они, сидя на гнезде, со­гревают их; а когда увидят, что они оперились и могут рас­секать воздух, то сначала приучают их летать около самого гнезда, а потом ведут и далее, сначала следуя за ними и поддерживая их, а после того предоставляя их собственным их силам. Так поступил и Христос, воспитывая учеников в Палестине, как бы в гнезде; когда же научил их летать при Себе и под Своим руководством, то наконец пустил их лететь по вселенной, заповедав им во многих случаях находить помощь в самих себе. А что это справедливо и что для того, дабы они узнали Его силу, Он лишил их всего, по­слал их в одной одежде и повелел идти без сапогов, это мы ясно увидим, выслушав саму речь Его. Он не просто сказал им: возьмите влагалище и мех, но напомнил им о прежнем, сказав так: "когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток?" Т.е. не все ли было у вас без всякого недостатка, не пользовались ли вы великим изобилием? А те­перь Я желаю, чтобы вы и сами подвизались, желаю, чтобы вы испытали и бедность. Поэтому уже не подчиняю вас требованию прежнего закона, но позволяю иметь и влагалище, и мех, чтобы не подумали, что Я действую через вас, как через бездушные орудия, но чтобы и вы могли показать собственное любомудрие.

3. Что же, скажешь, разве не большая обнаружилась бы благо­дать, если бы они постоянно так жили? Но в таком случае они не сделались бы столь славными, потому что если бы они не испытали никакой скорби, ни бедности, ни гонения, ни притесне­ния, то прожили бы в бездействии и беспечности; а теперь Хри­стос благоволил, чтобы не благодать только просияла, но обна­ружилась и доблесть учеников, дабы впоследствии кто-нибудь не стал говорить, что они не привнесли ничего от себя самих, но все совершилось по мановению Божию. Конечно, Бог мог до конца сохранить их при таком изобилии, но Он не восхотел этого по многим и необходимым причинам, о которых мы ча­сто говорили любви вашей: одна именно та, о которой мы сейчас сказали; другая, не менее важная, та, чтобы они научились быть скромными; и третья та, чтобы им не воздавали славы большей, нежели какая следует человеку. По этим и по многим другим причинам попустив им подвергаться многим неожиданным искушениям, Он не восхотел оставить их под строгостью прежнего закона, но смягчил и облегчил суровость того любомудрия, чтобы жизнь для них не сделалась тяжкою и невыноси­мою, если бы они часто были оставляемы в опасности и принуж­дены были хранить тот строгий закон. Впрочем, так как этот неясный предмет надобно объяснить, то необходимо сказать и следующее. Сказав: "кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму", Он присовокупил: "а у кого нет, продай одежду свою и купи меч" (Лк.22:36).

Что это значит? Не вооружает ли учеников Тот, который сказал: "кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф.5:39)? Тот, который заповедал благословлять злословящих, терпеть оскорбления, молиться за го­нителей, потом вооружает учеников, и притом одним ме­чом? И какой был в этом смысл? Если бы непременно нужно было вооружить, то надлежало бы снабдить не одним только ме­чом, но и щитом, и шлемом, и латами. Подлинно, если бы Он намеревался устроить это по-человечески, то кому не показалось бы смешным такое повеление? В самом деле, хотя бы они взяли бесчисленное множество такого оружия, и тогда одиннадцать человек, что значили бы пред такими нападениями и кознями столь­ких племен, властителей, городов и народов? Могли ли бы они выслушать голос ржущего коня? Не пришли ли бы они в ужас при одном виде войска, будучи воспитаны на озерах и реках и малых ладьях? Для чего же Он говорит это? Для того, чтобы указать на козни иудеев и на то, что они намереваются схватить Его. Но ясно Он не хотел сказать этого, а сказал прикровенно, чтобы опять не смутить их. Подобно тому, как слыша слова Его: "что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях; что говорю вам в темноте, говорите при свете" (Мф.10:27), ты разумеешь не то, будто Он заповедует оставить улицы и площадь и про­поведовать на кровлях – потому что не видно, чтобы ученики делали это – но слова: "на кровлях" и: "при свете" выражают сме­лость; а слова: "на ухо" и: "в темноте" означают: то, что вы слышали в малой части вселенной и в одной стране – Палестине, возве­щайте по всей земле. Не во тьме и не на ухо, в самом деле, бе­седовал Он с ними, а часто на высоких горах и в синагогах. Так надобно разуметь и здесь. Поэтому, как там, слыша о кровлях, мы разумели иное, так и здесь, слыша о мечах, мы будем разуметь не то, будто Он повелел приобрести мечи, но то, что мечами Он выражает угрожающие козни и что Ему пред­стоит потерпеть от иудеев то, что Он потерпел. Это видно из дальнейших Его слов. Сказав: "купи меч", Он при­совокупил: "должно исполниться на Мне и сему написанному", что "к злодеям причтен" (Лк.22:37). Когда же они, не поняв сказанного, отвечали: "вот, здесь два меча", то Он говорит: "довольно" (Лк.22:38). Между тем этого не было довольно. В самом деле, если бы Он хотел, чтобы они пользовались пособиями че­ловеческими, то не только двух или трех, но и ста мечей было бы не довольно; а так как Он не хотел, чтобы они пользо­вались пособиями человеческими, то и два меча были излишни. Впрочем, Он не объяснил этой прикровенной речи; как, мы видим, Он и часто делал. Когда не понимали сказанного, то Он оставлял и опускал это, предоставляя последующим событиям объяснение сказанного. То же Он сделал и при другом случае. Беседуя о своем воскресении, Он говорил так: "разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его" (Ин.2:19), – однако ученики не поняли этих слов; а что они не поняли, на это ука­зал евангелист, сказав: "когда же воскрес Он из мертвых", тогда "и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус" (Ин.2:22), и опять в другом месте: "ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых" (Ин.20:9).

4. Впрочем, вопрос решен достаточно; обратимся к осталь­ной части приветствия. Итак, что же сказано и от чего мы дошли до этого? Мы ублажали Прискиллу и Акилу за то, что они жили вместе с Павлом, что они тщательно изучали в нем и род одежды, и вид обуви, и все прочее. Отсюда родился у нас тот вопрос; именно, мы исследовали, почему, тогда как Христос повелел не иметь совершенно ничего, кроме одной только одежды, апостолы оказываются имевшими и сапоги и фелонь. Затем было доказано, что, употребляя это, они не нарушали закона, а напро­тив точно соблюдали его. Мы говорили об этом не для того, чтобы поощрять вас к умножению богатства, или побудить к приобретению большего, нежели сколько нужно, но чтобы вы могли отвечать неверующим, которые насмехаются над нашим уче­нием. Христос, отменив прежний закон, не заповедал, иметь ни домов, ни рабов, ни лож, ни серебряных сосудов, и ни­чего другого подобного, но только освободил нас от требова­ния прежде сказанного. И Павел так увещевал: "имея пропитание и одежду", говорит он, "будем довольны тем" (1Тим.6:8). А то, что превышает нужду, надобно издерживать на нуждающихся, как и поступали те, Прискилла и Акила. Поэтому Павел и хвалит их, и прославляет, и воздает им величайшую честь. Сказав: "приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе ", он присовокупляет и причину такой любви. Какую же именно? "которые голову свою полагали за мою душу" (Рим.16:4). Так за это, может быть, скажет кто-нибудь, ты любишь и приветствуешь их? Конечно, потому что, если бы даже одно это было, они достойны были бы похвалы. Кто спас военачальника, тот спас воинов; кто избавил от опасности врача, тот воз­вратил здоровье больным; кто укрыл от бури кормчего, тот охранил от волн целый корабль. Так и те, которые сохра­нили учителя вселенной и пролили кровь свою для его спасения, стали общими благодетелями вселенной, своею попечительностью об учителе доставив спасение всем ученикам. А дабы ты знал, что они не только в отношении к учителю были таковы, но и в отношении к братиям оказывали такую же попечитель­ность, выслушай дальнейшее. Сказав: "голову свою полагали за мою душу", он присовокупил: "которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников" (Рим.16:4). Что говоришь ты? Скино­творцев, бедняков, ремесленников, у которых нет ничего, кроме необходимой пищи, благодарят все церкви языческие? Какую же пользу могли принести эти двое столь многим цер­квам? Какое имели они обилие богатства? Какое величие власти? Какое дерзновение пред начальниками? Обилия богатства и силы пред властителями они не имели, но что важнее всего этого, они в преизбытке имели благородное усердие и душу, готовую на опасности. Поэтому они и сделались благодетелями и спаси­телями многих. В самом деле, не столько могут принести пользы церквам люди богатые, но малодушные, сколько бедные, но великодушные. Пусть никто не считает этих слов стран­ными; это верно и подтверждается самими делами. У богатого много поводов – потерпеть вред: он боится за дом, за слуг, за поля, за сокровища, как бы кто не отнял у него чего-ни­будь из этого. Кто владеет многим, становится рабом мно­гого. Напротив бедный, как человек свободный и чуждый всех этих поводов, есть лев, дышащий огнем, имеет душу отважную и, отрешившись от всего, легко делает все, что мо­жет принести пользу церквам, хотя бы нужно было обличить, хотя бы укорить, хотя бы потерпеть множество бедствий для Хри­ста; однажды пренебрегши настоящей жизнью, он удобно и с великою легкостью совершает все. И чего, скажи мне, бояться ему? Чтобы кто-нибудь не отнял у него сокровищ? Но этого нельзя сказать. Чтобы не лишиться отечества? Но вся поднебес­ная – город для него. Чтобы кто-нибудь не уменьшил его наслаждений и охранной стражи? Но, отказавшись от всего этого, он имеет жительство на небе и стремится к будущей жизни. Хотя бы нужно было отдать саму душу и пролить кровь, он не откажется. Поэтому такой человек и сильнее, и богаче вла­стителей, и царей, и народов, и всех вообще. А чтобы ты убе­дился, что эти слова не лесть, но что действительно люди, ничего не имеющие, преимущественно пред всеми могут говорить сво­бодно, посмотри, сколько богатых было во время Ирода, сколько сильных? Но кто выступил на средину, кто обличил тирана, кто защищал оскорбляемые законы Божии? Из богатых никто; а бедный и нищий, не имевший ни ложа, ни стола, ни крова, жи­тель пустыни – Иоанн, этот один и первый со всею смелостью обличал тирана, обнаруживал прелюбодейный его брак и в присутствии и в слух всех произносил осуждающий его приговор. Также прежде него великий Илия, не имевший ничего, кроме милоти, один с великим мужеством обличил нече­стивого и беззаконного Ахава. Так ничто не дает такой сме­лости в речах, не располагает быть отважным во всех бедствиях, не делает столько  непобедимыми и сильными, как то, чтобы не иметь ничего и не быть связанным ничем. Поэ­тому, кто хочет приобрести великую силу, тот пусть полюбит бедность, пусть презирает настоящую жизнь, пусть считает за ничто смерть. Такой человек не только больше богатых и на­чальников, но и самих царей, в состоянии будет принести пользу для церквей. Цари и богатые, что ни делали бы, делают посредством денег, а такой человек часто совершает многое и великое и посредством опасностей и смерти. Чем кровь драгоценнее всякого золота, тем жертва последняя важнее первой.

5. Таковы были и эти гостеприимцы Павла, Прискилла и Акила: они не имели изобилия в имуществе, но имели душу богаче всякого богатства, ожидая смерти каждый день, проводя жизнь среди убийств и крови и постоянно испытывая мученичество. Оттого наши дела в те времена и процветали, что так уче­ники с учителями и так учители с учениками были соеди­нены. Ведь не об этих одних говорит Павел, но и о мно­гих других. Так в посланиях к Евреям, Фессалоникий­цам и Галатам он свидетельствует, что все подвергались многим искушениям, и объясняет в посланиях своих, что они были гонимы, и изгоняемы из отечества, и лишаемы иму­щества, и терпели бедствия до самой крови, и вся их жизнь была подвижническая, и, однако, они не отказались бы отдать на отсечение сами члены свои за учителей. Так в послании к Галатам он говорит: "свидетельствую о вас, что, если бы возможно было, вы исторгли бы очи свои и отдали мне" (Гал.4:15); и Епафродита, бывшего у колоссян, он хвалит за то же, когда говорит: "он был болен при смерти; но Бог помиловал его, и не его только, но и меня, чтобы не прибавилась мне печаль к печали" (Флп.2:27). Это сказал он, выражая, что поистине он скорбел бы о смерти ученика. Также и добродетель его он открывает пред всеми в словах: "он за дело Христово был близок к смерти, подвергая опасности жизнь, дабы восполнить недостаток ваших услуг мне" (Флп.2:30) Кто может быть блаженнее их, и кто несчастнее нас? Они и кровь, и душу свою отдавали за учителей, а мы часто не ре­шаемся произнести и простого слова за общих отцов, но, слыша, как их злословят, поносят и свои и чужие, не заграждаем уст говорящим, не удерживаем, не укоряем.

О, если бы сами мы не были первыми их (отцов) поносите­лями! Теперь даже от неверующих нельзя слышать таких злословий и порицаний, какие против начальствующих произно­сятся теми, которые, по-видимому, принадлежат к верующим и соединены с нами. Нужно ли после этого исследовать, отчего произошла такая беспечность и такое нерадение о благочестии, когда мы так враждебно расположены к нашим отцам? Нет, подлинно нет ничего, что могло бы так расстраивать и разру­шать Церковь, или – лучше – нет ничего другого, что могло бы так легко делать это, как то, когда ученики с учителями, и дети с отцами, и подчиненные с начальниками не соединены весьма тесно. Кто злословит брата, тот устраняется от чтения божественных Писаний: "что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои", говорит Бог, и потом, приводя причину, прибавляет: "сидишь и говоришь на брата твоего" (Пс.49:16-20); а ты, осуждая духовного отца, считаешь себя достойным входить в священное преддверие? С чем это сообразно? Если злословящие отца или мать наказываются смертью (Исх.21:17), то, какого до­стоин будет наказания дерзающий злословить того, кто необхо­димее и важнее родителей? И он не страшится, чтобы земля, разверзшись, совершенно не поглотила его, или молния, ниспавши свыше, не сожгла хульный язык его? Разве не слышал ты, что потерпела сестра Моисея, когда стала говорить против начальника, как она сделалась нечистою, подверглась про­казе, испытала крайнее бесчестие, и, не смотря на то, что брат ее молился и припадал к Богу, не получила прощения? А между тем она положила (при реке) этого святого, заботи­лась об его воспитании, вначале содействовала тому, чтобы мать сделалась его кормилицею и чтобы дитя не было воспитано на руках иноплеменников, а впоследствии предводительствовала сонмом женщин, как Моисей сонмом мужей, вместе с ним переносила все бедствия, и, хотя была сестрою Моисея, однако ничто не помогло ей избежать гнева Божия за ее злословие; и Моисей, который умолил Бога за такой народ после невырази­мого его нечестия, – и он, припадая и прося прощения сестре, не мог умилостивить Бога, но еще услышал сильную укоризну, чтобы мы знали, как велико зло – порицать начальников и осуждать жизнь других. Подлинно, в тот день (будущего суда) Бог будет судить нас не только за то, в чем мы гре­шили, но и за то, в чем осуждали других; и часто грех, легкий по своему свойству, делается тяжким и непроститель­ным оттого, что согрешающий осуждает другого. Может быть, слова эти не ясны; постараюсь поэтому объяснить их. Согре­шил кто-нибудь, и строго осудил другого, совершившего тот же грех: за это в тот день он подвергнется наказанию не та­кому, какого требует свойство греха его, но больше чем двой­ному и тройному, – потому что Бог назначит ему наказание не сообразно с тем, в чем он сам согрешил, но за то, что строго осудил другого, который согрешил в том же. А что это справедливо, я еще больше объясню, как обещал вам, из бывших примеров. Фарисей, хотя сам ни в чем не со­грешил, жил праведно и мог указать много своих добрых дел, когда осудил мытаря, хищника, корыстолюбца и беззакон­нейшего человека, подвергся такому осуждению, что его ожи­дает наказание большее, чем какое следовало этому. Если же он, сам не согрешив ни в чем, но простым словом осу­див другого грешника, который своими беззакониями был изве­стен всем, подвергся такому наказанию, то мы, много согрешая каждый день и между тем осуждая жизнь других, которая притом никому неизвестна и не открыта, представь, какому под­вергнемся наказанию, как лишимся всякого прощения. "Каким судом судите", сказал Господь, "таким будете судимы" (Мф.7:2).

6. Поэтому я прошу, убеждаю и умоляю отстать от этой дур­ной привычки. Священникам, о которых говорим худо, мы нисколько не повредим, не только тогда, когда говорим ложь, но когда и правду, – так и фарисей нисколько не повредил мы­тарю, но еще принес ему пользу, хотя говорил о нем правду; а самих себя мы подвергнем крайним бедам, – так и фари­сей вонзил меч в себя самого и отошел, получив смертель­ную рану. Итак, чтобы и нам не потерпеть того же, будем удерживать невоздержный язык. Если фарисей, злословивший мытаря, не избег наказания, то мы, злословя отцов своих, какое будем иметь оправдание? Если Мариам, однажды позлословившая брата, подверглась такому осуждению, то какая на­дежда на спасение нам, когда мы каждый день осыпаем на­чальствующих бесчисленными злословиями? Пусть никто не го­ворит мне, что то был Моисей; ведь и я могу сказать, что то была Мариам. Впрочем, чтобы ты ясно понял и то, что, хотя бы священники даже подлежали осуждению, и тогда ты не имеешь права осуждать их жизнь, послушай, что говорит Христос о начальниках иудейских: "на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте" (Мф.23:2,3). Что может быть хуже тех, ревность которых губила учащихся у них? Однако, не смотря на это, Он не лишил их достоинства, не сделал пре­зренными для подчиненных: и весьма справедливо. В самом деле, если бы подчиненные получили такую власть, то мы уви­дели бы, как они всех лишили бы власти и свергли бы с седалища. Вот почему и Павел, укорив иудейского первосвя­щенника, и сказав: "Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону" (Деян.23:3), когда услышал слова некото­рых, останавливающих его: "первосвященника Божия поносишь?" – то, желая показать, какую должно воздавать честь и уважение начальствующим, что сказал? – "я не знал, братия, что он первосвященник" (Деян.23:4,5), Вот почему и Давид, застигнув беззаконного Саула, дышавшего убийством и достойного тяжкого на­казания, не только пощадил жизнь его, но не позволил себе даже произнести против него обидного слова, и, приводя при­чину этого, сказал: "помазанник Господень" (1Цар.24:7). И не отсюда только, но и из других событий весьма ясно можно видеть, как далек должен быть подчиненный от того, чтобы исправлять дела священников. Так некогда, при возвращении кивота, когда некоторые из подчиненных, увидев его накло­нившимся и готовым упасть, поправили его, то подверглись на­казанию на том же самом месте, будучи поражены Господом и падши мертвыми. Между тем они не сделали ничего худого; они не наклонили кивота, а поправили, когда он наклонился и готов был упасть. Но чтобы ты вполне убедился в достоин­стве священников и в том, как непозволительно человеку подвластному и принадлежащему к числу мирян исправлять такие дела, Бог умертвил их среди множества народа, с ве­ликою силою устрашая, всех прочих и внушая никогда не при­ближаться к недоступным предметам священства. В самом деле, если бы каждый, под предлогом исправления худо сде­ланного, стал присвоять себе достоинство священства, то никогда не было бы недостатка в предлогах к исправлению, и все перемешались бы между собою так, что мы не различили бы ни начальника, ни подчиненного. Никто пусть не думает, будто я говорю это в осуждение священников (по благодати Божией, как и вы знаете, они показывают великую честность во всем и никогда никому не подавали никакого повода к их осужде­нию), но говорю для того, чтобы вы знали, что, если бы даже вы имели дурных отцов и тягостных учителей, и тогда не безо­пасно и не безвредно было бы для вас хулить их и злословить. Если о родителях телесных один мудрый говорит: "хотя бы он и оскудел разумом, имей снисхождение" (Сир.3:13), – так как что ты воздашь им за то, что они дали тебе? – то тем более, должно соблюдать этот закон в отношении к отцам духов­ным; и каждому должно осматривать и разбирать свою собствен­ную жизнь, чтобы нам не услышать в тот день: "что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?" (Мф.7:3)? Так, лицемерам свойственно пред народом и в глазах всех целовать руки священников, касаться колен их, просить помолиться за них и, имея нужду в крещении, прибегать к дверям их, а дома и на площадях этих виновников и служителей таких благ для нас осыпать бесчисленными злословиями, или сочувствовать другим злословя­щим. Если отец действительно не хорош, то почему ты считаешь его достойным веры служителем страшных таинств? Если же он кажется тебе достойным веры служителем таинств, то для чего ты допускаешь, чтобы другие злословили его, не заграж­даешь их уста, не выражаешь своего неудовольствия, не прихо­дишь в негодование, чтобы получить великую награду от Бога и похвалу от самих хулителей? Ведь они, хотя бы были тыся­чекратно дерзкими, конечно будут хвалить и одобрять тебя за твою заботливость об отцах; напротив, если мы не будем де­лать этого, все станут осуждать нас, даже и сами хулители. Кроме того, прискорбно еще и то, что мы и там подвергнемся крайнему осуждению. Подлинно, ничто так не вредит церквам, как эта болезнь. Как тело, не надлежащим образом связан­ное покровом нервов, испытывает много болезней и делает жизнь не в жизнь, так и Церковь, не связанная крепкими и нерасторжимыми узами любви, испытывает множество войн, уси­ливает гнев Божий и подает повод ко многим искушениям. Чтобы этого не было, чтобы нам не прогневать Бога, не умно­жить наших бедствий, не навлечь на себя неизбежного наказа­ния, и не наполнить нашей жизни многими горестями, обратим язык наш к благословению, будем каждый день разбирать нашу собственную жизнь и, предоставив судить о жизни других Тому, Кто в точности знает тайное, будем сами осуж­дать собственные свои грехи. Таким образом, можно будет нам избегнуть и огня геенского. Как те, которые разбирают чужие грехи, нисколько не заботятся о своих собственных, так те, которые боятся осматривать жизнь других, будут обра­щать великое внимание на свои проступки; а помышляя о своих грехах, и каждый день осуждая их и требуя от самих себя наказания за них, они будут иметь тогда кроткого к ним Судию. Это и Павел выражает, когда говорит: "если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы" (1Кор. 11:31). Итак, чтобы нам избегнуть такого приговора, оставив все прочее, будем заботиться о собственной жизни, укрощать помысл, влекущий ко грехам, располагать совесть к сокруше­нию и требовать от самих себя отчета в делах своих. Та­ким образом, мы можем облегчить бремя грехов, получить полное прощение, провести настоящую жизнь с удовольствием и сподобиться благ будущих, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь.

 

 

В начало Назад На главную