Оглавление:
О моих ответах на цитаты Святых, и об отношении к несущественным ошибкам.
О лицемерном смирении.
О смиреннословии.
О моих ответах на цитаты Святых, и об отношении к несущественным ошибкам
Аноним: Как пример недоверия своему уму можно привести Вашу попытку, во время видеоконференции, объяснить то, что не писал Никодим Святогорец и переводчик его книги свт. Феофан Затворник. Вы не проверили точность цитаты, но…—> умом своим <— были уловлены в сеть моей ошибки, что заставило Вас обосновывать, по-своему, нечто иное, хоть и близкое по смыслу. А цитата вот как выглядит: «…никогда ни в чем не надеяться на себя…». Согласитесь, что эта цитата сама себя объясняет, без игры в слова и сложные мыслительные конструкции. Ваше объяснение, конечно, расставило приоритеты правильно, исходя из поставленной задачи, но задача, изначально, была с ошибкой, что Вы не увидели своим умом. Так что эта ситуация иллюстрирует то, что Вы объясняли в полной мере.
О.Серафим: Я и не приводил никакой цитаты из Никодима и не проверял ее. Так как это нереально в момент видеоконференции, когда все ждут ответа на вопрос. Мне о ней сказали, а я просто стал отвечать и объяснил смысл. И я стал отвечать только по той причине, что подобное по смыслу выражение встречается у Св.Отцов. Я в общем объяснил, как надо понимать подобные по смыслу изречения, если они встречаются у Св.Отцов. Вот и все. А то, что вы пишите — это уже оцеживание комара, ради поглощения верблюда.
Ведь на самом деле нет разницы у кого из Св.Отцов окажется по смыслу подобное изречение. Главное правильное понимание смысла этого изречения. Что я и сделал, объяснив его. Все остальное, что вы пишите, — это называется зациклить всех на несущественном вопросе и сделать из мухи слона.
«У всех отцов-руководителей встречается урок — не доверять своему уму» (свт.Феофан Затворник, Толкование на псалом 118, ст.169).
Мне многие люди, задавая вопрос, приводят не совсем точно те или иные изречения Св.Отцов, говоря, что кто-то из Святых сказал то-то, и выражают это своими словами. Я не требую от них точности цитат, если ясен и понятен сам смысл той цитаты, которую они привели. Я всегда обращаю внимание на сам смысл цитаты. Если смысл не ясен и непонятен, то тогда я спрашиваю откуда это, и нахожу ее. Но если смысл ясен и понятен, и это по своему смыслу встречается у Св.Отцов, то я отвечаю на этот вопрос, как надо правильно понимать по смыслу это изречение. То же самое было и в данном случае.
Вы не к месту, не к времени привели ваш разбор. Так как он относится к несущественному вопросу. А я в своем разъяснении говорил о существенных вопросах. А в ошибках по несущественным вопросам никто не свободен, и даже Святые, а тем более я.
Об этом так же есть здесь.
Поэтому ваше обвинение — это как раз и есть пример движения своего ума, которому не надо доверять. Движение своего ума — это когда в движении ума ищется дух самоутверждения. Именно это вы и сделали в вашем обвинении-разборе. Если бы вы просто сказали: извините, я ошибся, неверно привел цитату из Никодима. Я бы вам ответил, что ничего страшного, так как по своему смыслу подобное изречение встречается у Св.Отцов и не стал бы обвинять вас в движениях своего ума, так как эта ошибка в контексте беседы является несущественным, безразличным вопросом. Поэтому я на него и ответил, чтобы люди, сталкиваясь с подобными изречениями у Св.Отцов имели правильное понятие и представление о них. Но вы в этой несущественной ошибке, попытались найти движение своего ума у меня, и в этом ошиблись. Так как в контексте данной беседы эта ошибка являлась несущественным вопросом, который применительно к данному случаю является безразличным.
А я всегда в своих беседах учу и говорю о том, что в безразличных вопросах можно поступать так или иначе, или ошибиться, и это по своей сути не является грехом, — не является греховным движением своего ума. И только законники и фарисеи могут требовать безошибочности в несущественных и безразличных вопросах. Хотя и не видят того, что сами по жизни этого не соблюдают.
Поэтому-то ваше обличение не к месту, не к времени. Оно свидетельствует о вашей духовной слепоте, — что вы не различаете времени и обстоятельств, и обвиняя, действуете в угоду движений своего ума, ища дух самоутверждения.
Это из серии ошибок, подобных этой. — Кто-то задает вопрос, говоря: такой-то святой сказал вот это, как это понимать? При этом он излагает цитату своими словами, сохраняя ее смысл. Но на самом деле, этот человек ошибся, так как этот святой не говорил такого. Это сказано, но у другого святого. Это сказано другими словами, но смысл цитаты, задающим вопрос, передан точно. Но никто не стал его проверять, а отвечающий ему просто ответил на его вопрос, так как по смыслу подобное встречал у Св.Отцов. А после выяснилось, что эту цитату сказал, но только другой святой. Но отвечающий и все остальные снисходительно отнеслись к этой ошибке, так как это несущественный вопрос, в контексте беседы. И в этом нет никакого греха.
Так и по жизни, в отношениях наших с ближними, — при их ошибках по несущественным или безразличным вопросам мы должны не обращать внимания на эти ошибки. А если возникает нужда в исправлении их, то надо сделать это как бы мимоходом, не зацикливаясь на этом. Кто так поступает, с тем легко становится жить, во многих отношениях. А кто постоянно зацикливается на несущественных ошибках, раздувает их, делая из мухи слона, — с тем жизнь становится для многих невыносимой.
Такое происходит тогда, когда у докапывающегося к ошибкам по несущественным вопросам дух законника и фарисея, нет познания своей немощи, а есть самомнение и дух самоуверенности. В своих обличениях в несущественных ошибках он ищет дух самоутверждения, поэтому зацикливается на этом и делает из мухи слона. Этот дух и ослепляет его душевные очи. — Это душевная болезнь, одержимость этими страстями.
Аноним: Так или иначе и Вы и я в публичном месте высказываем что-то, что присуще самоутверждающимся. Я самоутвердился разбором МОЕЙ ошибки, на которую Вы дали верное толкование, что я вполне ясно высказал в комментарии выше. Тут не в чем соревноваться. Странно, что Вы увидели в этом обвинение, хотя я обличил себя ещё во время прямого вещания, в чате просил прощения за неточность. Мух и слонов, иногда, надо и к себе применять. Обличать меня — дело хорошее, только я и не говорил, что имею совершенное понимание и познал любовь, что отображает моя самоидентификация именем «человек грешный». Вы упоминали о простоте в понимании, так пользуйтесь иногда простотой изложения. Простите за принесённое неудобство.
О.Серафим: Опять у вас неверная трактовка и неправильное понятие о самоутверждении. Вы применяете это не к месту, не к времени. Это свидетельствует о том, что вы не различаете места и времени — когда надо оправдаться и объяснить, чтобы не было заблуждений и неверных пониманий. А когда в этом нет нужды. Отсюда и ваши обвинения в самоутверждении — ни к селу, ни к городу.
Пример тому Сам Христос, да и творения Святых, в них много дается оправданий и разъяснений на те или иные обвинения, которые звучали против них. — Фарисеи постоянно пытались обвинять Христа в том или ином, докапываясь до Него, но Он оправдывался, объясняя всем, что как надо правильно понимать то или иное Его действие или сказанные слова: «Увидев то, фарисеи сказали ученикам Его: для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? Иисус же, услышав это, сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мф.9: 11,12); «В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть. Фарисеи, увидев это, сказали Ему: вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу… Он же сказал им: … если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных» (Мф.12: 1-8);
«Тогда приходят к Иисусу Иерусалимские книжники и фарисеи и говорят: зачем ученики Твои преступают предание старцев? ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб. Он же сказал им в ответ: зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего? Ибо Бог заповедал: почитай отца и мать; и: злословящий отца или мать смертью да умрет. А вы говорите: если кто скажет отцу или матери: дар [Богу] то, чем бы ты от меня пользовался, тот может и не почтить отца своего или мать свою; таким образом вы устранили заповедь Божию преданием вашим. Лицемеры! хорошо пророчествовал о вас Исаия, говоря: приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим. И, призвав народ, сказал им: слушайте и разумейте! не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека. Тогда ученики Его, приступив, сказали Ему: знаешь ли, что фарисеи, услышав слово сие, соблазнились? Он же сказал в ответ: всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится; оставьте их: они — слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Матф.15: 1-14).
То же самое делали и Святые, когда их обвиняли в чем-либо, но эти обвинения были неверны. Они оправдывались, обличая эти обвинения, чтобы рассеять неправости и заблуждения, которые звучали в этих обвинениях. Общий принцип здесь таков: Когда кого-то обвиняют в какой-либо неправости — и это неверно, то чтобы не было заблуждений и не водворялись неправые понятия, — для этого надо оправдаться и разъяснить всем эти неправости, исходящие из ложных понятий. Иначе будет дезориентация людей. — И это не является самоутверждением, а наоборот добродетелью любви к душам других людей, чтобы они не заблудились, восприняв ложные, неправые понятия, и не погибли, последовавши им. Что я и делаю, обличая ваши неверные утверждения и обвинения. Так как вы вещи называете не своими именами, видите самоутверждение в естественном действии, — там, где его нет. Пытаясь всех дезориентировать, сами того даже не видя и не понимая. Таково действие страсти самомнения и духа самоуверенности , — когда человек действует исходя из них. Они омрачают его душевные очи, и он видит то чего нет, и не видит то что есть. Отсюда ваши обвинения и обличения, — не к месту, не к времени. Не дезориентируйте людей вашими обличениями и обвинениями, которые вы применяете не к месту, не к времени, и я не буду разбирать ваши неправости и заблуждения, исходящие из ваших страстей.
Ведь дело не в знаниях, а в правильном душевном вИдении, которое зависит от чистоты душевного ока, свободы от самомнения и духа самоуверенности. От этого зависит правильность в совете, наставлении, в обличении и обвинении. Если душевное око омрачено самомнением и духом самоуверенности, то оно будет применять духовные знания не к месту, не к времени.
Помоги вам Господи увидеть ваше самомнение и дух самоуверенности, который видит то, чего нет, и не видит того, что у него есть. Отсюда — духовная слепота.
О лицемерном смирении
Аноним: Я в своём самомнении, самоутверждении, самости, духе горделивом не сомневаюсь и не пишу, что его у меня нет, а сознаюсь как умею. Это и есть самоутверждение в том, что я такой несовершенный, если у Вас о себе мнение лучшее, то простите, что приравнял Вас, мотивированного добродетелью, с собою, чем дал повод писать эти пространные объяснения о моём несовершенстве.
О.Серафим: Опять вы неверно обличаете, не к месту, не к времени, ведь я говорю о неверности применения вами ваших обличений-обвинений, так как это касается дезориентации людей. Но вы не хотите признать неправостей ваших обличений-обвинений, и продолжаете делать то же самое. Но при этом смиреннословите, говоря, что вы мол грешник и себя мол признаете таковым.
Но когда человек продолжает творить тот же самый грех и не раскаивается в нем, продолжая считать, что он прав. То это состояние нераскаянности является самостно-гордостным духом перед Богом и ожесточением души. И если человек оставаясь в таком состоянии нераскаянности пытается всем показать, что он смиренный, произнося смиренные слова, не имея намерения оставить грех, то это называется лицемерием. Если вы не видите этого лицемерия, то это называется нечувствием души, которая не видит в реальности своего состояния, а находясь в прелести мнения смирения, занимается смиреннословием, воспринимая это за добродетель смирения.
Вы говорите не из смирения, а из чувства своего превосходства. Но этого не видите, по своей духовной слепоте, пытаясь при этом всем показать, что раз Серафим считает себя лучше, то это значит, что он гордый. А вы, смиреннословя, являетесь смиренным, по сравнению с ним. А это значит, что Серафим в заблуждении и прелести. И этот тонкий намек все должны увидеть и понять в ваших обличениях. Вот и весь ваш посыл, того что вы пишите.
Если я скажу, что я грешник хуже всех грешников, окаянный и недостойный, то это только слова, которые сами по себе еще ничего не значат. Это может сказать и дьявол, имея в намерении обмануть людей. Это может сказать и человек, находящийся в духовной прелести, но не видящий этого, а потому эти слова будут в устах его являться лицемерием. Он может написать на своей футболке или у себя на лбу эти слова и так ходить, но это все равно будет лицемерием, показухой, страстью тщеславия, которая изворачиваясь, и в этой показушности себя грешником, — тоже хочет найти себе удовлетворение.
Духовные слепцы, соответственно, этого не увидят. Будут воспринимать такого за смиренного, за божьего человека. Но тот, кто будет иметь свои духовные очи открытыми, — увидит, что это прелесть, которая называется у Св.Отцов мнением смирения. Даже люди, старающиеся не попирать свою совесть, могут увидеть, что это все показуха и тщеславие.
О смиреннословии
«Может быть и произвольное смиренномудрие: его сочиняет для себя душа тщеславная, душа обольщенная и обманутая лжеучением, душа, льстящая самой себе, душа, ищущая лести от мира…
Произвольное, собственного сочинения смиренномудрие состоит из бесчисленных разнообразных ухищрений, которыми человеческая гордость старается уловить славу смиренномудрия от слепотствующего мира, от мира, любящего свое, от мира, превозносящего порок, когда порок облечен в личину добродетели, от мира, ненавидящего добродетель, когда добродетель предстоит взорам его в святой простоте своей, в святой и твердой покорности Евангелию.
Ничто так не враждебно смирению Христову, как смиренномудрие своевольное, отвергшее иго послушания Христу, и под покровом лицемерного служения Богу святотатственно служащее сатане» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.54).
«Сатана принимает образ светлого Ангела; его апостолы принимают образ Апостолов Христовых (2Кор.9:13-15); его учение принимает вид учения Христова; состояния, производимые его обольщениями, принимают вид состояний духовных, благодатных: гордость его и тщеславие, производимые ими самообольщение и прелесть принимают вид смирения Христова» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.54).
«Тщеславие и чада его — ложные наслаждения духовные, действующие в душе, не проникнутой покаянием созидают призрак смирения. Этим призраком заменяется для души истинное смирение. Призрак истины, заняв собою храмину души, заграждает для самой Истины все входы в душевную храмину.
Увы, душа моя, Богозданный храм истины! — приняв в себя призрак истины, поклонившись лжи вместо Истины, ты соделываешься капищем! В капище водружен идол: мнение смирения. Мнение смирения — ужаснейший вид гордости. С трудом изгоняется гордость, когда человек и признает ее гордостью; но как он изгонит ее, когда она кажется ему его смирением? В этом капище горестная мерзость запустения!» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.54).
«Благодатное смирение невидимое как невидим — податель его Бог. Оно закрыто молчанием, простотою, искренностью, непринужденностью, свободою.
Ложное смирение — всегда с сочиненною наружностью: ею оно себя публикует.
Ложное смирение любит сцены: ими оно обманывает и обманывается. Смирение Христово облечено в хитон и ризу (Ин.19: 24), в одежду, самую безыскусственную: покровенное этою одеждою, оно не узнается и не примечается человеками» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.54).
«Смиренномудрый не должен выказывать свое смирение смиреннословием, но довольно для него говорить прости меня, или помолись о мне» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.29).
«Одобрение миром смиреннословия уже служит осуждением ему. Господь заповедал совершать все добродетели втайне, а смиреннословие есть вынаружение смирения напоказ человекам. Оно — притворство, обман, во-первых, себя, потом других, потому что утаение своих добродетелей составляет одно из свойств смирения, а смиреннословием и смиреннообразием это-то утаение и уничтожается» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.29).
«Сколько полезно укорять себя и обвинять в греховности пред Богом, в тайне душевной клети, столько вредно делать это пред людьми. В противном случае мы будем возбуждать в себе обольстительное мнение, что мы смиренны, и преподавать о себе такое понятие слепотствующим мирянам» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.29).
«Преуспевшие в духовной жизни стяжавают особенную свободу и простоту сердца, которые не могут не вынаруживаться в их обращении с ближними. Они не нравятся миру! Он признает их гордыми, как весьма справедливо замечает святой Симеон, Новый Богослов. Мир ищет лести, а в них видит искренность, которая ему не нужна, встречает обличение, которое ему ненавистно. В бытность мою в одном большом городе приезжал туда по монастырским нуждам старец, весьма преуспевший в духовной жизни, с новоначальным учеником своим. Некоторые благочестивые миряне пожелали видеть старца. Он не понравился им. Им очень понравился ученик, который, входя в богатые и знатные дома, поражался земным величием, и всем воздавал низкие поклоны. “Какой он смиренный!” — говорили миряне с особенным удовольствием, порожденным в них поклонами. Старец провел жизнь свою в плаче о греховности своей; признавал величайшим счастьем человека — открытие в себе греховности, и с искреннею любовью, с состраданием к бедному человечеству, равно бедному и в палатах и хижинах, с простотою сердца, с необыкновенною проницательностью, доставляемою такою же чистотою ума, желал поделиться духовными сокровищами с ближними, вопрошавшими его о спасении: этим возбудил против себя неудовольствие» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.29).