Оглавление:
О спасении, борьбе со страстями и духовной прелести. Новоначальным, и о молитве.
Искушения – от мира, человеков, от страстей и демонов.
О спасении, борьбе со страстями и духовной прелести. Новоначальным, и о молитве.
Аноним: Как спасать свою душу?
О.Серафим: Сейчас люди неправильно понимают, — в чём состоит спасение человека и как его обрести. Спасение понимается магически, механически, юридически, безболезненно – через Таинства, без правильной борьбы со страстями, без жизни по заповедям Божьим. Почаще исповедайся, причащайся и спасешься. Особенно, если перед смертью причастишься – то спасен. То есть, отношение ко всему к этому чисто механическо-магическое.
Духовный рост, приближение к состоянию бесстрастия – под этим понимают состояние, при котором человека не беспокоят какие-то греховные мысли и чувства. И такое состояние воспринимают за духовную свободу от греха. Но это не так. Господь может дать свободу от греха на некоторый период времени – послать такое действие Благодати, чтобы человек, вкусив Ее, искал этого. Господь может подавать как бы авансом, но мы не умеем им пользоваться и растрачиваем этот «аванс».
Если Господь дал на время такое состояние, нельзя этим удовлетворяться и думать, что всё чудесно и что можно уже почивать на лаврах. Ты должен продолжать свою борьбу со страстями, возгревая в себе добродетельные чувства, помня и сознавая свое падшее состояние, чувство своего недостоинства перед Богом. Но не так понимать, как это сейчас понимают: пошел в церковь, исповедался, помолился, причастился. От этого получил облегчение, утешение, радость – и теперь все нормально и хорошо. Так человек садится на ощущение своей правильности и праведности, в духе самоутверждается, попадает в состояние душевного сладострастия, в бесовскую прелесть.
«Опасно преждевременное бесстрастие! Опасно преждевременное получение наслаждения Божественною благодатию. Дары сверхъестественные могут погубить подвижника, ненаученного немощи своей падениями, неопытного в жизни, неискусного в борьбе с греховными помыслами, неознакомленного подробно с лукавством и злобою демонов, с удобоизменяемостью человеческого естества. Человек свободен в избрании добра и зла; хотя бы этот человек и был сосудом Божественной благодати: он может злоупотребить самою благодатию Божиею». (Свт. Игнатий /Брянчанинов/, т. 1, стр. 530).
Мы причащаемся для того, чтобы попалить терние грехов и страстей, разорвать сочувствие к духу самости и гордыни, разорвать связь с первородным грехом; а не только для того, чтобы ощутить чувства радости и утешения. Ибо, гоняясь за этими чувствами, можно начать возгревать в себе душевное сладострастие, дух самости и гордыни; этим прогонять Христа и причащаться в суд и осуждение, себе на погибель. После покаяния и Причастия нужно просить Господа о том, чтобы Он помог нам в борьбе с нашими страстями, в воспитании добродетельных душевных чувств; чтобы даровал чувство решимости на борьбу со страстями, с духом самости и гордыни, чувство ненависти к ним, чувство сокрушения и все другие добродетельные чувства направленные против греховных и страстных чувств в себе. И не только надо просить, но и самому себя понуждать к возгреванию добродетельных душевных чувств, чтобы возгревать в себе такие же чувства, как и во Христе, по Его человеческому естеству.
Спасение, по понятиям современного человека: это свобода от неприятных, негативных чувств, как он это понимает, но только достигаемая без борьбы со страстями. Проще сказать, – свобода от борьбы со страстями, удовлетворение душевного или телесного сладострастия и духа самости и гордыни. Когда восстают страсти и требуется борьба, то от этого у него находит скорбь, уныние и депрессия.
Конечно, борьба может усиливаться и по нашей беспечности. Это когда мы удовлетворяем какие-то страсти, то они у нас более разжигаются и начинают сильнее восставать. Но если человек старается бороться со страстями, не удовлетворять их, возгревая добродетельные чувства, и при этом брань, то это нормально. Ибо естественное состояние христианина – состояние борьбы со своими страстями, правильно проходимой.
«Авва Пимен Великий рассказывал об авве Иоанне Колове: «Молился он Богу, чтобы избавиться от страстей, – и был в этом отношении беспечален. Пошел он к одному старцу и сказал ему: вот я теперь спокоен и не имею никакой борьбы. Старец отвечал ему: пойди и молись Богу, чтобы пришло к тебе искушение, ибо посредством искушений душа совершенствуется. Он стал молиться: а когда пришло искушение, то уже не молил Бога отнять от него борьбу, но говорил: дай мне, Господи, терпение в искушениях» (Древний патерик, гл.7, п.12).
«Мы потому не преуспеваем, что не узнали своей меры и не имеем терпения в деле, к которому приступаем, но без труда хотим стяжать добродетель» (Древний патерик, гл.7, п.30).
Все люди рождаются в состоянии погибели. Поэтому смысл жизни человеческой – выйти из этого состояния погибели, т. е. избавиться от страстей, от власти первородного греха, духа самости и гордыни. Жизнь дается именно для этого, а не для удовлетворения своих страстей и прихотей, своего духа самости и гордыни.
В борьбе, а не в покое, борец приобретает искусный разум, мужество и терпение. Через борьбу со страстями — приобретается опыт и духовное рассуждение по естеству, а потом и по Благодати.
Горе жительствующему наедине, если он падает. Он пал и не видит своего падения, ибо закрыты его духовные очи, — самомнением, гордостью, тщеславием. Если есть еще кто-то рядом, то он подскажет, или Господь через этого ближнего попустит искушения, которые раскроют перед тобою твое падение, чтобы ты вступил в борьбу.
«Бог на пользу душе попустил, чтобы она была доступна страстям. Ибо Он не усмотрел полезным поставить ее выше страстей прежде будущей новой жизни» (Преп. Исаак Сирин, сл. 58) .
Такова воля Божия: чтобы были искушения, и через них вылазили те страсти, которыми мы одержимы. За это благодарить нужно Господа, а не смущаться и недоумевать: «Что это такое со мной происходит?!» – Как что происходит! Это открываются твои духовные очи, и ты видишь, какой ты есть на самом деле. Но если не хочешь видеть себя таким, каков ты есть в реальности, – тебе так не нравится, хочешь видеть себя хорошеньким, – то Господь не будет тебе открывать твоих грехов, твоего душевного состояния. Тогда духовные очи твои будут закрытыми, будет духовная слепота, иллюзия, самообман. Но свое душевное состояние, в реальности, – ты всё равно увидишь там, за гробом, но будет уже поздно.
«Если мы гонимся за спокойствием, то оно бежит от нас; если мы бежим от него, то оно гонится за нами» (Древний патерик, гл. 10, 78).
То, что ты здесь всячески пытался запрятать, замазать, – там всё вылезет во всей своей силе. А ты будешь недоумевать: «Да я же вроде хороший был, почему же меня во ад отослали?». Но это не так надо понимать, – что тебя «ни за что, ни про что» в ад отослали, в какое-то специальное место мучений, – нет. Тебя просто поместили в ту компанию людей, где все одного с тобою настроя духа, – со всеми одержимыми такими же страстями, какими одержим и ты. А так как там уже нет возможности удовлетворения этого духа, то кипит злоба – от безысходности положения; уныние, отчаяние – от несогласия со своим состоянием и положением.
И когда всех таких, с такими чувствами, поместить в одно место, в одну компанию, то вот он и ад. Ты сам воспитал этот настрой в своей душе, в течении твоей жизни, и там за гробом будешь его ощущать. Ибо одержимость страстями, духом самости и гордыни, – это и есть ад в душе человека.
Если, например, зайдешь в комнату, где все сидят в злобном духе, – и в тебе этот дух тоже есть, – то когда заходишь в такое общество, у тебя, волей-неволей, вылазит злоба, которую ты старался не видеть, и не боролся с ней. Заходишь в комнату, где все по духу волки, то невольно и сам становишься как волк, – заражаешься этим же духом. В народе говорят: «С кем поведешься от того и наберешься», – «со строптивым развратишься» (Пс. 17, 26). Устоять можно только тогда, когда приобретешь опыт, искусство в брани с этим духом, в борьбе со своими страстями, — когда научишься правильно преодолевать искушения, в добродетельных душевных чувствах.
Здесь ты можешь еще как-то удовлетворить эту злобу, высказаться в духе злобы или кулаки в ход пустить, или вообще удовлетворением какой-то другой страсти себя успокоить. Да и это все здесь, — лишь только на какой-то момент времени. А там уже ничего этого не будет.
Поместят тебя в такую компанию – где все такие же как и ты, по настрою своего духа. Все горят геенским огнем телесного или душевного сладострастия, мучаются от угрызений собственной совести, как от червя неусыпающего, кричат, скрежещут от злобы зубами, потому что не в силах ничего изменить, и плачут от жуткого отчаяния, но никто их не слышит. В душе окаменелое нечувствие, по причине одержимости духом самости и гордыни, от которого постоянное томление, мука и страдание. А вокруг тьма кромешная, т.е. омрачение ума, – не видать ничего и никого, только одни вопли и стоны.
Стремление к удовлетворению своим страстям, духа самости и гордыни, по привычке ищет им удовлетворения, – но удовлетворения нет. И так всегда. Вот это неудовлетворенное требование жжет как огонь, — вот он огонь геенский. Точно также совесть, не находя удовлетворения себе, – ибо человек уже привык по жизни ее топтать, и в этой привычке закостенел, – проявит себя во всей своей силе и будет вечно грызть изнутри, в душе, человека.
Как страсть – плохая привычка, греховная: в мысли, желании и чувстве; так и добродетель – хорошая привычка, образующаяся через противоречие греховному навыку: в мыслях, желаниях и чувствах. Вот и получается: если греховная привычка не будет проявляться, то и добродетель (хорошую привычку) – нет возможности воспитать. Поэтому, кто хочет приобрести добродетели, тот да не унывает оттого, что восстают страсти, но возгревает ревность и решимость на борьбу с ними.
Ибо «страсти, пребывая в христианине, постоянно понуждая его быть на страже, постоянно вызывая его на борьбу, содействуют его духовному преуспеянию. Зло, по премудрому устроению Божественного Промысла, содействует благому намерением неблагим, – сказал это преп. Макарий Великий.
Жесткий и тяжеловесный жернов стирает зерна пшеницы в муку, пшеницу соделывает способною к печению из нее хлебов. Тяжкая борьба со страстями стирает сердце человека, сминает надменный дух его, заставляет сознаться в состоянии падения, опытно обнаруживая это состояние, – заставляет сознаться в необходимости искупления, уничтожает надежду на себя, переносит всю надежду на Искупителя» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.50) .
Мы пробуем бороться со страстью, возгреваем противоположные ей чувства, желания и мысли, а она не проходит. От этого начинается ропот, – «ну когда же оно прекратится?» – уныние, отчаяние. А оно тогда прекратится, когда воспитаешь добродетель, – привычку противостояния греху, основанную на истинном смирении перед Богом. Но если ты не хочешь бороться, проходить через скорбь, а ищешь покоя без борьбы, то значит ты ищешь ложного покоя, соединенного с душевным сладострастием, дух самоутверждения. Но так ты никогда не воспитаешь добродетели, и не найдешь истинного покоя.
«Весьма ошибочно поступают те, которые, находясь под властью страстей, требуют от себя бесстрастия. При таком неправильном требовании от себя, происходящем от неправильного понятия о себе, они приходят в необыкновенное смущение, когда проявится каким-либо образом живущий в них грех. Они приходят в уныние, безнадежие.
Им представляется, по неправильному взгляду их на себя, проявление греха чем-то необычным, чем-то совершающимся вне порядка. Между тем проявление греха в помыслах, чувствованиях, словах и делах (здесь говорится не о смертных грехах и не о грехах произвольных, но об увлечениях), есть проявление логичное, естественное, необходимое.
«Если страсть тревожит нас, – говорит преп. авва Дорофей, – то мы не должны этим смущаться: смущаться тем, что тревожит нас страсть, есть дело неразумия и гордости, и происходит оттого, что мы не знаем своего душевного состояния и избегаем труда, как сказали Отцы. Потому мы и не преуспеваем, что не знаем меры нашей, и не имеем терпения в начинаемых нами делах. Но без труда хотим приобрести добродетель.
Чему удивляется страстный, когда страсть тревожит его? Зачем смущается? Ты стяжал ее, имеешь в себе, и смущаешься! Принял в себя залоги ее, и говоришь: зачем она тревожит меня? Лучше терпи, подвизайся и моли Бога»» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.2, гл.21, п.4).
Господь определил жить нам посреди искушений, чтобы здесь вылазили все наши страсти, и чтобы мы вышли из-под их власти, через борьбу с ними. По Св.Отцам истинный подвижник тот, кто никогда не успокаивается от брани. Если убегают от него бесы-искусители, то он опять их раздражает, как бы зовет опять на брань, он боится, чтобы не впасть в ложный покой, а через это в дух душевного сладострастия, в дух самости и гордыни. (Лествица, Сл.23, гл.22-27) .
«Свидетельство о том, что во всё время земного странствования рабу Божию не предоставлено успокоения, предоставлены борьба и подвиг, служит вразумлением, чтобы мы не предавались унынию, видя, что непрестанно подвергаемся разнообразным скорбям. Такова о нас воля Господа Бога нашего» (свт. Игнатий Брянчанинов, «Отечник», преп. Антоний Великий, гл. 5) .
У людей в наше время в основном неправильное понятие о бесстрастии. Ушел человек куда-нибудь в пустынное место где нет соблазнов, никто его не искушает, — внутри у него всё успокаивается, страсти замирают, затихают, и он удовлетворяется, – живет в ложном спокойствии, услаждении и самодовольстве. А бесы шепчут: «Смотри, страсти уже не так: уже их нет! уже бесстрастие!» – Но на самом деле, – страсти никуда не делись, они только лишь замерли, затихли, притаились. – Если нет источника искушения, то страсти только затихают, но не искореняются. Замирание – это всё равно, что «осели на дно», и чуть что, их тронули, и всё снова вылазит обратно.
Истинная цель удаления подвижников от источника соблазнов, уход в пустыню, были не для того, чтобы спокойно и приятно молиться, – это путь духовной прелести, путь погибели, – но для того, чтобы вытащить страсти, первородный грех, дух самости и гордыни, пред свои духовные очи, и начать с ними непрекращающуюся брань, терпя от этого подчас жуткую скорбь. Страсть не искореняется, если просто уходить от искушений, – причин вытаскивающих страсти. Ибо появится искушение, и страсть опять восстанет и вернется.
Как страсть есть плохая привычка, так искоренение ее происходит через воспитание в себе противоположной, добродетельной привычки, через разрывание привязанности к духу самости и гордыни, первородному греху, который лежит в корне и основании всякой страсти. Совершается это, при помощи и по дару Багодати, когда в основание хорошей привычки, добродетели, будет дух сокрушенный и смиренный перед Богом.
Чтобы искушение не имело власти над человеком нужно искоренить страсть. Как? Необходимо, чтобы приходило к подвижнику искушение – в мысли, желании и чувстве, – вытаскивало страсть, а он бы возгревал противоположные ей чувства, а так же чувство ненависти к страстному движению, затем чувство решимости: «Все хватит. Больше не буду. Не хочу». Чувство смирения в скорби, бывающей от борьбы. И ощущая и осознавая свое бессилие, немощь (по отношению к страсти) – «Сам, Господи, не могу остановить страсть, избавиться от нее, она сильнее меня» – вопль к Господу: «Господи, помоги мне! Ибо я сам немощен». Такое делание приведет к скорби, которую и нужно терпеть и благодарить Господа, ибо через таковую именно скорбь и искореняется страсть. Ибо эта скорбь происходит по причине разрывания привязанности к страсти, к духу самости и гордыни, превородному греху. На этот путь и призываются все христиане, ибо другого пути к очищению сердца от страстей нет. Но вместе со скорбью Господь будет подавать и утешение, избавление и радость.
В христианстве дело существеннейшее есть очищение себя от страстей, освобождение от власти первородного греха, от духа самости и гордыни. Поэтому:
«»Всякому христианину преимущественно, и более всего, должно заботиться о том, чтобы обнажиться от разновидных и различных страстей, которыми оскверняется душа». Это требует труда и труда целой жизни. Но такой и закон положен, чтобы «желающие стяжать Царствие Небесное всячески нудили себя». «Царствие Божие принадлежит употребляющим принуждение, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11, 12). Таков общий христианский долг, – не монахов только, но и мирян» (свт. Феофан Затворник, «Древние иноческие уставы», устав св. Василия Великого, гл. «Предначертание подвижничества»).
А не так, как поют некоторые в своих песнях, типа иеромонаха Романа, что у него, мол, есть «мечта велия… сделать себе келию… где за дверью ржавый гвоздь… небо звездное… схожу я за водой… одену поручи… помолюсь чуть-чуть». Таким образом, в головах у всех, такой певец создает некую романтическую иллюзию, как бы такая задушевность, романтика, – вокруг тишина, спокойствие, на душе приятно, хорошо, усладительно. И у слушателя создается впечатление, что такая жизнь, – это просто одно удовольствие, не беря во внимание незначительных чисто внешних неудобств, с которыми надо только лишь смириться, и тогда начнется счастливая жизнь, как в песне поется. И люди так и начинают воспринимать жизнь подвижников. Вот так создается иллюзия, которая приводит людей к самообольщению и духовной прелести.
Что значит: «мечта велия»? – это бесовская мечта, иллюзия, отсутствие в реальности, стремление к душевному сладострастию, через бегство от скорбей.
Как говорит преп. Иоанн Лествичник: «Раскрой ум неискусных послушников (новоначальных) и найдешь там погрешительную мысль: желание безмолвия, крайнейшего поста, неразвлекаемой молитвы, совершенного нетщеславия, незабвенного памятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, чистоты превосходной. По особенному Промыслу Божию, не имея этих добродетелей вначале, они безрассудно перескакивают через предлежащие им степени, будучи обольщены врагом, который побуждает их искать этих совершенств прежде времени, с тем чтобы они, не устояв в терпении, не получили их и в свое время» (Лествица, Степень «О послушании», гл.118).
Подвижники разделяют искушения на три вида: 1) от людей – самые слабые; 2) от страстей – более сильные; 3) и от демонов – самые сильные искушения. Если не несешь самых слабых искушений, от людей, то как же лезешь на более сильные искушения? Как, не прошедши искушений от людей, и не желая терпеть скорби, по этой причине лезешь в уединение, на более сильные искушения? Это всё равно, что человек не может потерпеть укола иглы и кричит «ой», но при этом говорит, что готов идти страдать за Христа. Кто ж ему поверит? – Это иллюзия, самообман, который может закончится печально, погибелью для души.
Почему бесы внушают новоначальным помыслы – желание видеть в себе свойства совершенных? Потому что они (бесы) знают, что это не их мера, но внушают желание новоначальным видеть их сейчас.
Стремление к совершенству должно быть, тут нет ничего плохого. Но желание сразу или быстро увидеть в себе свойства совершенных – это признак самомнения, тщеславия, стремление к удовлетворению духа самости и гордыни. Не подаст Господь новоначальным ничего свойственного совершенным, потому что они еще не познали свою немощь, не смирились в скорбях, в борьбе со своими страстями. Если им подать бесстрастие, без опытного познания своей немощи и смирения в духе, то они вменят это всё себе, и таким образом войдут в еще более страстное состояние, в дух самости и гордыни; и погибнут.
Не дает им Господь потому, что к самому желанию бесстрастия приражается желание удовлетворения духа самости и гордыни, тщеславия, желание покоя от борьбы, нежелание нести скорби, стремление к ложному покою и удовлетворению телесно-душевного сладострастия. При этом, сами новоначальные этого не понимают. И бесы их толкают на то, чтобы сразу желали видеть в себе – свойственное совершенным. Ибо знают, что это не реально и никогда этого не будет.
Желая, и конечно же не получая желаемого, не удовлетворяется дух самости и гордыни, самодовольство, тщеславие. Тогда эта неудовлетворенность вылазит через другие страсти – скорбь, уныние, отчаяние.
Бесы внушают новоначальному видение и желание добродетелей не его меры, и прямо сейчас, для того, чтобы сокрушить его сразу, чтобы он не пришел в меру совершенных никогда, и совсем оставил бы свое делание. А если это не удается, то толкают его на подвиги, на основании духа самости и гордыни, чтобы другим путем завести его в состояние самообольщения, духовной прелести. – Вот так бесы и достигают своей цели.
Человек бежит от скорбей, – ищет спокойствия, романтики, – но скорби не оставляют его. Бога благодарить он за это не хочет, потому что не стремится к борьбе со страстями, а унывает и отчаивается. Сначала всё хорошо, – тишина, умиротворенность: ветхая келия со ржавым гвоздем, звездное небо, природа – романтика! Но когда начинается обыденная жизнь, повседневные искушения, а скорби при этом неизбежны, тогда тот, кто ищет романтики, – впадает в скорбное состояние, в уныние и отчаяние, всё оставляет, бросает и убегает. Это еще ничего.
А может быть и так, как язычник или индусский йог, или какой-либо человек, при созерцании природы, через естественную приятность, может погружаться в усладительные ощущения. Через эти ощущения возгревать в себе всё более и более душевное сладострастие, и через это подсоединяться к сладострастным бесам. И это всё для того, чтобы уйти от скорбей. И без скорбной борьбы со страстями – безболезненно, приятно и усладительно, – получить и ощутить в себе рай. – Это уже вхождение в иллюзию, самообман.
Другой же, находясь в таком состоянии духа, может читать слова молитвы «Господи Иисусе Христе…», и при посредстве ее возгревать в себе душевное сладострастие, – это неизбежно приведет к духовной прелести. Так как совсем неправильное понятие о молитве, о внутреннем делании, о бесстрастии. Иной же, через такое делание, возгревает в себе ревность не по разуму, приходит к сердечному окаменению и ожесточению.
Вот так многие заходят в состояние духовной прелести и самобольщения, возгревая в себе, через такое делание, дух самости и гордыни.
Прежде, нежели придет чистота ума и сердца, предстоит сначала брань и борьба со страстями и похотями, на нее и надо настраиваться и решаться. Но эта борьба и брань должна совершаться на законном основании, имея свою последовательность. Это может совершаться только через посредство правильно-проходимой борьбы со своими страстями, направленной на воспитание добродетельных душевных чувств, истинных плодов духа. На протяжении всей этой борьбы, в основании должен быть дух сокрушенный и смиренный перед Богом, а не дух самости и гордыни, заводящий в духовную прелесть.
Искушения – от мира, человеков, от страстей и демонов
Аноним: Чем отличаются искушения: от мира и человеков, от страстей, от демонов? Не участвует ли в наших искушениях всё одновременно?
О.Серафим: Причина тому, что искушают нас мир, человеки и демоны – это первородный грех, дух самости и гордыни, и исходящие из них наши страсти, которые и составляют наше падшее естество. Различают эти искушения по степени действия.
1) Искушения – от мира и человеков – это такие искушения, которые исходят от общества и человеков, задевающих наши страсти, и демоны могут при этом помогать, но такие искушения считаются самые слабые.
2) Искушения от страстей бывают без участия человеков: внутри нас восстает страсть сама по себе, и не проходит, – такие искушения более сильные.
3) В искушениях от демонов – искушает непосредственно сам демон, т. е. не скрывается под видом страсти, а действует открыто, наяву. Как например, в преп. Серафима Саровского бесы кидали бревна, разрушали келию. Одного святого змей обвил и делал такой вид, что пожирал и выплевывал плоть подвижника. А к св.великомученице Марине бес явился в виде змея и пытался ее проглотить.
А также искушения бывают от демонов и тогда, когда человек доведет себя до прелестного состояния. У нас, в основном, бывают искушения от мира и человеков. Иногда бывают искушения от страстей. Бывает и такое, что другой человек правильно всё делает и говорит: но я искушаюсь. Это его искушают его собственные страсти, смиряя и сокрушая в нем дух самости и гордыни, который возрастает от ощущения своей правильности.
«1). Падшее естество, извергая из себя в разнообразных видах грех — здесь разумеется грех не деятельный, а в помыслах, в ощущениях сердца и тела — и препираясь с Евангелием, доставляет при свете Евангелия, подвижнику опытное и подробное понятие падения; как его собственного, так и общего всему человечеству, доставляет опытное познание необходимости Искупителя, доставляет опытное познание, что Евангелие врачует и оживляет души, доставляет дух сокрушен и смирен, который водворяется в подвижнике по причине видения им бесчисленных язв и немощей, нанесенных человеку и роду человеческому падением. Яд греха, ввергнутый падением в каждого человека и находящийся в каждом человеке, действует по промыслу Божию в спасающихся к существенной и величайшей пользе их.
2). Мир, искушая подвижника, доставляет ему опытное познание, как земная жизнь превратна и обманчива, что всё сладостное, вожделенное и великое ее оканчивается пустотою и горечью; от этих опытных познаний подвижник стяжает хладность к земной жизни, к гостинице своей — земле, ко всему, что признается на ней вожделенным для сынов мира, обращает взоры ума и сердца к вечности, и начинает усерднейшими молитвами ходатайствовать пред Богом о своей загробной жизни.
3). Человеки, искушая подвижника, доставляют ему возможность соделаться исполнителем возвышеннейших заповеданий Евангелия, заповеданий о любви к врагам. Любовь к врагам есть высшая степень узаконенной Евангелием любви к ближнему. Достигший любви к врагам, достиг совершенства в любви к ближнему, и ему сами собою отворились врата любви к Богу. Все препятствия отклонены! Вечные затворы и замки расслабели и разверзлись! Уже подвижник не осуждает ближнего; уже он отпустил ему все согрешения его; уже он молится за него, как за своего сочлена, принадлежащего одному телу; уже он признал и исповедал, что все скорби, случающиеся рабу Божию, попускаются не иначе, как по мановению Божию; уже он покорился воле Божией во всех обстоятельствах, частных и общественных, и потому со свободою, как любимец священного мира, как исполнивший относительно ближнего все, повеленное Богом, вступает в объятия Божественной любви. Этого подвижник не мог бы достичь, если бы не подвергся различным искушениям от человеков, и по причине искушений не изверг из себя, как бы от действия очистительного врачевства всей злобы и гордыни, которыми заразилось падшее естество.
4). Искушения от лукавых духов обыкновенно попускаются после обучения искушениями от падшего естества, от мира и от человеков. Лукавые духи сперва поддерживают падшее естество в борьбе против Евангельского учения, или принимают участие в искушениях, наносимых подвижнику соблазнами мира и человеками; впоследствии, в свое время, по особому попущению Божию открывают лично, собою, брань против раба Христова, возводящую его в великий подвиг. Победитель в этой брани увенчивается особенными духовными дарованиями» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.5, гл.31).