Аноним: Честно, если бы не упадок — не дискутировал бы; иногда от собственных грехов хочется зарыться в землю или в тайгу уехать: «грехи замаливать»
О.Серафим: На счет бегства в тайгу и т.п., то это обычная иллюзия у всех не проходивших этого пути. Тайга, лес, пустыня не искореняют сами по себе страстей. Они только утончают эту брань и борьбу и приносят состояние ложного покоя. И если подвижник не видит тонких движений своих страстей, и рядом находящиеся с ним тоже этого не видят (ни в себе, ни в других), то им обеспечено захождение в состояние духовной прелести.
Куда бы мы не зарылись и не скрылись в безлюдные места, наши страсти пойдут следом за нами и никуда не денутся. Наоборот, в безлюдных местах они замрут и затихнут, и будут этим обольщать подвижника, пытаясь внушить ему, – что он мол уже духовно преуспел, что у него уже нет прежних страстей, или что у него началось уже состояние бесстрастия. И будут это внушать не только в мыслях, но и в чувствах, в ощущениях, приводя в состояние надменности, в ощущение своей правильности и праведности.
Преп.Иоанн Лествичник говорит о тех, кто наиболее одержим страстью гордыни и высокоумия, что им не полезно одиночество.
«Тому, кто хочет безмолвничать, нужны духовная крепость и обладание бесстрастием, а иначе его ожидает страшная гибель в этом «тихом» пристанище, называемом затвором.
“Если человек не будет пренебрегать и почестями, и бесчестиями, и ради безмолвия терпеть поношение, поругание, вред, даже побои, не сделается посмешищем, и видящие его не станут почитать его юродивым и глупцом, — то не возможет он пребыть в благом намерении безмолвия…” (преп.Исаак Сирин, Слово 23).
“Недугующий душевной страстью и покушающийся на безмолвие подобен тому, кто соскочил с корабля в море и думает безбедно достигнуть берега на доске”, — говорит другой учитель святой жизни (Лествичник, Слово 27, гл.13). Ибо если в обычной жизни, проходимой посреди братии и под руководством старцев, люди едва-едва спасаются и такой образ подвижничества забирает у человека много сил, то безмолвие — еще того больше: “уединенная жизнь требует ангельской крепости”, по словам сего же учителя (Лествичник, Слово 27, гл.14). Посему у отцов много раз встречаются предупреждения не только не уходить на безмолвие страстным, но даже и не мечтать об этом (Лествичник, Слово 27, гл.1). “Никто из тех, которые подвержены раздражительности и возношению, лицемерию и памятозлобию, да не дерзнет когда-либо увидеть и след безмолвия, чтобы не дойти ему до исступления ума, и только”, — говорят они (Лествичник, Слово 27, гл.36).
И это еще было бы хорошо, если бы человек страдал в последнем случае в затворе только от собственной дерзости и безрассудства, а то он еще и гнев Божий против себя возбуждает, иными словами, и со стороны Бога не получает помощи в подвиге, а навлекает только на себя наказания. Об этом говорят почти все святые.
“Всякого человека, который прежде совершенного обучения в первой части (подвижничества, т. е. в очищении себя от страстей посредством подвигов, а также страданий и скорбей, получаемых от мира, плоти и диавола. — Еп. Варнава), переходит к сей второй [т. е. безмолвию], — говорит св. Исаак Сирин, — привлекаемый ее сладостью, не говорю уже своею леностью, постигает Божий гнев за то, что не умертвил прежде земные члены свои (Кол.3:5), т. е. не уврачевал немощи помыслов терпеливым упражнением в делании крестного поношения, но дерзнул в уме своем возмечтать о славе крестной. Сие-то и значит сказанное древними святыми, что если ум вознамерится взойти на крест прежде, нежели чувства его, исцелясь от немощи, придут в безмолвие, то постигнет Божий гнев… за то, что не очистил прежде ума скорбями, не покорил плотских вожделений, но положившись на то, что слышало ухо и что написано чернилами (т. е. если бы кто теперь сел в затвор, захватив с собой «Добротолюбие» в качестве руководства. — Еп. Варнава), устремился он прямо вперед, идти путем, исполненным мраков, когда сам слеп очами” (преп.Исаак Сирин, Слово 2).» (еп.Варнава Беляев, «Основы искусства святости», т.4, гл.11, пар.3, пункт 6).