«Письма святогорца…», письмо 15, Москва, 1895 г.
История Церкви представляет нам удивительные образцы самоотвержения некоторых из святых. Я за лишнее считаю указывать вам на эти образцы. Если вы читаете Пролог и Четьи-Минеи, там вы найдете их. Между тем я расскажу вам, как один здешний старец долго молился Богу, чтобы Он наказал его за грехи здесь и помиловал бы там — за гробом. Непрестанный молитвенный вопль старца, наконец, проник небеса и дошел до Господа. Бог как Любовь с участием внял желанию старца и благоволил утешить его собственным Своим явлением. Однажды по обычной молитве старец прилег отдохнуть и погрузился в тихий сон. И в первое же мгновение сна он был поражен ослепительным сиянием, разлившимся по келье.
Старец боязненно осмотрелся, и взор его остановился на кресте, к которому пригвожден был Божественный Страдалец: терновый венец лежал на израненной главе Его, из рук, из ног и из ребра Его кровь струилась потоком, от лица Искупителева, от Его кроткого взора исходило удивительное сияние. Старец затрепетал от радости, пал перед Господом на колени и залился слезами…
— Что ты так горько и беспрестанно плачешь? Чего ты хочешь от Меня? — кротко спросил Спаситель.
— Господи! — воскликнул старец, умиленно скрестив на груди руки. — Ты знаешь, как я огорчил Тебя, Ты видишь, как много у меня грехов: покарай меня за них в настоящей жизни, как Тебе угодно и помилуй меня по смерти. Более ничего я не хочу, более ничего не прошу от Тебя!
— Хорошо, — отвечал Господь. — Я дам тебе дар такой же, какой дал твоему духовнику.
А духовник этого старца, надо сказать, с давних пор мучился грыжею… Видение, между тем, кончилось. Старец, сильно потрясенный чувством радости от лицезрения Господа, не пробуждаясь еще, ощутил, что его внутренность вся как будто надорвалась. Пробудившись, он обнаружил, что у него появилась огромная грыжа… Она осталась таковою навсегда и даже бандаж не помогал ему в страдальческом положении. Судите же после этого, как надобно понимать цену болезни и здоровья.
Если здоровье — драгоценный Божий дар, то нездоровье можно по справедливости назвать уж бесценным даром, потому что первое часто погружает нас в опасное самозабвение, питает страсти и требует им греховного удовлетворения, тогда как последнее, и нераскаянного грешника часто обращает на путь искреннего раскаяния и правды.
— Это так, — скажете — да терпеть-то каково?
Что ж делать! Любим грех и сладострастие — отчего же не любить и следствие их?
Если бы нам дано было видеть, что нас ждет за гробом, то, конечно, как говаривал один св. Отец, мы скорее бы согласились всю свою жизнь просидеть в келье, переполненной язвительными червями, чем пробыть хотя бы мгновение в аду.
Я думаю, слыхали вы, как один расслабленный, изнемогая в духе терпения, с воплем просил Господа прекратить его страдальческую жизнь.
— Хорошо, — сказал явившийся однажды ему Ангел — Господь по неизреченной благости Своей соизволяет на твою молитву: Он прекращает твою временную жизнь, но согласишься ли ты вместо одного года страданий на земле, которыми всякий человек, как золото в огне, искушается, пробыть три часа в аду? Твои грехи требуют очищения в страданиях собственной твоей плоти: ты должен бы еще быть в расслаблении год, потому что, как для тебя, так и для всех верующих, нет другого пути к небу, кроме крестного, проложенного безгрешным Богочеловеком. Этот путь тебе уже наскучил на земле, так испытай же, что значит ад, куда идут все грешники. Впрочем, в течение только лишь трех часов, а там — молитвами Св. Церкви будешь спасен.
Страдалец задумался: год страданий на земле — это ужасно! И он решил вытерпеть три часа. «Согласен в ад», — сказал он, наконец, Ангелу. Ангел тихо принял на свои руки его страдальческую душу и, заключив ее в преисподних ада, удалился со словами: «Через три часа явлюсь за тобой».
Господствующий повсюду мрак, теснота, долетающие звуки грешнических воплей, видение духов злобы в их адском безобразии, — всё это слилось для несчастного страдальца в невыносимый страх и томление. Он всюду видел и слышал только страдание и ни ползвука радости в необъятной бездне. Огненные глаза демонов сверкали во тьме преисподней, их исполинские тени носились пред ним, готовые сдавить его и сжечь своим геенским дыханием.
Бедный страдалец затрепетал и закричал, но на его крик и вопли адская бездна отвечала лишь замирающим вдали эхом и клокотанием геенского пламени, которое клубилось в виду несчастного. Ему казалось, что не мгновения, не часы, а годы, целые века страданий протекли уже, с минуты на минуту ждал он к себе светоносного Ангела, но Ангела всё не было…
В конце концов страдалец отчаялся в его появлении и, скрежеща зубами, застонал, заревел, что было силы, но никто не внимал его воплям. Все грешники, томившиеся в преисподней тьме, были заняты собою, своим собственным мучением, и ужасные демоны в адской радости с хохотом вскрикивали: «Вот славно! Пару и жару для долгожданных гостей!».
Наконец тихий свет ангельской славы разлился над бездною. С райскою улыбкою подступил Ангел к нашему страдальцу и спросил:
— Каково тебе, брат?
— Не думал я, что в устах ангельских может быть ложь, — прошептал едва слышным, прерывающимся от страданий голосом заключенник — ты обещал взять меня отсюда через три часа, а между тем, целые годы, целые, кажется, века протекли в моих невыразимых страданиях!..
— Помилуй, какие годы, какие века? — кротко и с улыбкою отвечал Ангел — час еще только прошел со времени нашего расставания. Тебе осталось еще два часа…
— Как два часа? — в испуге спросил страдалец — еще два часа?.. Не могу терпеть, нет силы! Если только можно, умоляю, возьми меня отсюда! Лучше на земле буду страдать до последнего дня, до самого пришествия Христова на суд, только выведи меня отсюда. Невыносимо! Пожалей меня! — со стоном воскликнул страдалец, простирая руки к светлому Ангелу.
— Пожалуй, — отвечал Ангел — Бог как Отец щедрот и утешения являет на тебе благодать Свою.
При этих словах страдалец открыл глаза и видит, что он по-прежнему на своем болезненном ложе. Все чувства его в были в крайнем изнеможении; страдания духа отозвались и в самом теле, но с той поры уже он в сладость терпел и переносил свои страдания, приводя себе на память ужас адских мучений и благодаря милующего Господа.
/«Письма святогорца…», письмо 15, Москва, 1895 г./.