Аноним: Исключая аскетику (подвиги) и притеснение плоти по Святым Отцам прошлого, необходимо сохранить аскетическую направленность и понятия. (ведь серьёзные скорби и недуги не каждому даны)
Необходим усиленный контроль к естеству «через познание свей немощи» и внимание к себе в духовном рассмотрении.
О.Серафим: Сначала попробуйте научиться не вменять себе своих подвигов и своего делания, в мысли, желании и чувстве. А особенно, в чувстве. Чтобы в чувстве не отдаваться ощущению своей правильности и праведности, духу само-утверждения, тогда Бог, видя ваше стремление к воспитанию такого душевного настроя, и будет открывать, — как правильно поступать в наше время, в том или ином случае.
«Сын мой! прежде всего не вменяй себе ничего: из невменяемости рождается смирение (преп.Антоний Великий).
Невменяемость, по учению Отцов, состоит в том, чтобы не признавать себя имеющим какую-либо добродетель и какое-либо достоинство. Признание за собою добродетелей и достоинств есть пагубное самообольщение, называемое святыми Отцами мнением. Мнение отчуждает человеков, зараженных им, от Искупителя» (свт. Игнатий Брянчанинов, Отечник, «Повести из жития старцев, преимущественно египетских», п.82).
«Признающий за собою какое-либо доброе дело, находится в состоянии самообольщения. Это состояние самообольщения служит основанием бесовской прелести: падший ангел в ложном, гордом понятии христианина находит пристанище, к этому понятию удобно прививает свое обольщение, а посредством обольщения подчиняет человека своей власти, ввергает его в так называемую бесовскую прелесть» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.5, гл.11).
А для начала, попробуйте воспитать в себе дух сокрушенный и смиренный, милостивый и снисходительный к другим, незлобивый, душевной простоты. Попробуйте воспитывать его каждый день, и увидите, – как в вас будет восставать дух самости и гордыни, и вам придется противиться ему, возгревая противоположные чувства, призывая Бога на помощь, вот тогда и получится аскетизм.
Когда начнете это делать реально, тогда ощутите немощь своего естества, и вам самому не захочется нести никаких подвигов, потому что вы станете неспособны к ним. Так как, законный путь предполагает то, что Бог попустит вам ощутить немощь душевную и физическо-телесную, чтобы вы научились быть милостивым и снисходительным к другим, у которых нет подвигов. И приобрели мудрость в том, как содействовать их спасению, в наше время. И поимели правильное понятие о том, что такое подвиг, и в чем его суть и смысл. «Ибо в том состоит чистота сердца, чтобы, видя грешников, или немощных, иметь к ним сострадание и быть милосердным» (преп. Макарий Великий, Беседа 15).
И чем более человек устремляется к Богу, тем более ему надо не просто на уровне умовом, рассудочном, познать свою немощь, а ощутить ее в глубине своего духа. Без этого подвиги опасны. Да и, собственно говоря, подвиги и даны только лишь для того, чтобы прийти к такому внутреннему ощущению, людям физически крепким и здоровым, по своему естеству, а не для того, чтобы еще более само-утвердиться, по настрою своего духа.
«Кто не знает своей немощи, тому недостает смирения» (преп.Исаак Сирин, сл.61).
«Смирение и без дел многие прегрешения делает простительными. Напротив того, без смирения и дела бесполезны, даже уготовляют нам много худого» (преп. Исаак Сирин, сл. 46).
Если вы опытно не будете это проходить каждый день, то все беседы на тему аскетики будут бессмысленны, и приведут только лишь к иллюзиям в области мечтательности, к духовной прелести. Начните опытно проходить, стараясь выносить верный душевный настрой, в ежедневных искушениях от ваших ближних, и тогда у вас начнется аскетика.
Об этом есть еще здесь и здесь.
Аноним: Необходимость комментарий о понятии «аскетика» (внутренняя аскетика, внешняя аскетика)
О.Серафим: Аскетика, – это усилие, напряжение духовно-нравственных сил на борьбу с первородным грехом, на разрывание сочувствия к духу самости и гордыни.
«Под аскетизмом в прямом и собственном смысле следует разуметь вообще планомерное употребление, сознательное применение целесообразных средств, для приобретения христианской добродетели, для достижения религиозно-нравственного совершенства. Аскетизм не приспособленный и не приводящий к названной цели, в сущности не настоящий аскетизм, а видимый, кажущийся» (Проф.С.Зарин, «Аскетизм по правослано-христианскому учению», т.1, Введение, изд.1907г).
Так же об этом есть здесь.
Внешние проявления аскетики зависят от душевно-физической крепости и сил, в человеке.
Раньше люди были более физически крепкие и здоровые, простые по натуре и душевному воспитанию. Поэтому им и необходимо было все то внешнее подвижничество, и по причине своей простоты они проходили его спасительно для души. Но и в те времена, многие при посредстве внешнего подвижничества зашли в состояние духовной прелести и погибли.
Свт.Игнатий Брянчанинов пишет о том, что в его время (19-й век) люди стали физически более слабыми, по сравнению с временами предыдущими. И потому уже не могли проходить внешнего подвижничества, в той степени, как его проходили древние подвижники.
«Я провел всю жизнь в болезнях и скорбях, как тебе известно: но ныне, не будь скорбей – нечем спастись. Подвигов нет, истинного монашества – нет, руководителей – нет: одни скорби заменяют собою все. Подвиг сопряжен с тщеславием: тщеславие трудно заметить в себе, тем более очиститься от него; скорбь же чужда тщеславия, и потому доставляет человеку богоугодный невольный подвиг, который посылается Промыслителем нашим сообразно произволению» (свт.Игнатий Брянчанинов, «Избранные письма», Письма к родным и друзьям, п.569).
А в наши времена, люди стали физически еще более слабыми.
А о душевном состоянии людей наших времен ап.Павел сказал: «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся» (2Тим.3:1-5).
Как мы видим, что основной признак духа людей последних времен – это дух самости и гордыни. И вот в наше время люди, одержимые вот таким вот духом, обращаются к Богу и начинают подвизаться, обращая все свое внимание на внешнее подвизание, думая, что через это они станут подобными древним святым и подвижникам. И к своей и так непомерной гордыне добавляют услаждение духом самости, от приобретаемого, в их «подвижничестве», ощущения своей праведности и правильности. Проще говоря, используют свое подвизание для духа само-утверждения. «Телесный подвиг, как бы он ни был велик, не может сам собой открыть внутренних уз и внутреннего бедствия: для этого необходим подвиг душевный. Телесный подвиг, не сопровождаемый душевным, более вреден, нежели полезен, он служит причиной необыкновенного усиления душевных страстей: тщеславия, лицемерия, лукавства, гордыни, ненависти, зависти, самомнения» (свт.Игнатий Брянчанинов, т.2, гл.«Слово о различных состояниях естества человеческого…», п.4). А, в наше время, о душевном подвиге не имеют никакого понятия, и все внимание устремлено на внешнее делание, подвижничество.
Вот почему, людям с таким душевным настроем неполезны внешние подвиги. Так как, на последние времена люди будут наиболее одержимы духом самости и гордыни, духом самоуверенности и самонадеянности. Поэтому-то, подражая древним подвижникам во внешних подвигах, они совершают их на основании духа самости и гордыни, и таким образом еще более заходят в состояние духовной прелести. Потому что причина духовной прелести есть дух самости и гордыни, дух само-утверждения. И в итоге получается, – ложный аскетизм, бесовские подвижники. Что сейчас и происходит со всеми теми, кто не ощущает свою немощь, не воспитывает духа сокрушенного и смиренного перед Богом, – кто не проходит правильно своего душевного подвизания, но, при этом, стремится внешне подражать древним подвижникам. Вот почему, на наши времена, Господь заменил внешние подвиги скорбями и болезнями, которые делают то же самое, что и внешние подвиги, но только свободны от духа самости и гордыни, по той причине, что они невольные.
«Никакой произвольный подвиг, никакое произвольное лишение и злострадание не могут принести той пользы душе, какую приносят ей посылаемые Богом невольные скорби. Всякий произвольный подвиг не чужд самомнения и тщеславия, более или менее явных, но подвиг, в который возводится душа скорбью, посылаемой Богом, свободен от упомянутых тонких и гибельных страстей. Этим подвигом приносится душе обильное смиренномудрие, доставляется ей истинное покаяние» (свт.Игнатий Брянчанинов, т. 4, гл.51).
Аноним: Итак, человеческую душу нельзя полностью отгородить (отторгнуть) от тела. Душа и тело тесно связаны. Благодаря телу душа не только воспитывается (готовится к Вечности) но и приобретает, нарабатывает определенные привычки, навыки, страсти, расположения. Можно сказать душа неотделима от тела. (Воскресение это только подтверждает: человек получит своё, а не какое-то иное тело, хотя и в некотором роде отличное от нынешнего земной телесности.)
Говоря «природа неизменна» без комментарий, прибавляя к этому суждения и статьи о том, то душа совершенно независима от тела, то есть полностью отрывая от понятий материальности, акцентируя внимание на духовных отличиях (душа – дух), отсекая полностью душу от тела, происходит некоторая идеализация (упрощение) противоположная понятиям аскетика.
Получаются представления и понятия, подобные Протестантским: главное чтоб не было Гордыни, плоть исчезнет со своими проблемами и страстями, верная направленность есть, — в общем «курорт». Получается как бы православный протестантизм, с отличием: борьба со страстями. Таким образом, возникает другая крайность – упрощение.
О.Серафим: Если бы душа не была отделима от тела, то не было бы смерти у людей. Ибо смерть, – это как раз и есть разлучение души с телом. А так же, душа отделима от тела по своей природе, так как они совершенно разной природы. Другой вопрос, что по определению Божию, душа пребывает вместе с телом, проявляя себя через его посредство. Ибо тело, само по себе, неодушевлено, и не может без души жить и творить грех.
Поэтому, если первородный грех, дух самости, – это есть неправильное движение души (а не тела), не в согласии с волей Божией, то первородный грех пребывает в душе разумной, а не в теле, которое не имеет сознания и разума, и не может выбирать между добром и злом.
Ибо непослушание Богу (первородный грех) могло сотворить только разумное существо, имеющее сознание и разумно-свободную самостоятельность. А это все признаки души, а не тела. Но так как душа проявляет себя через посредство тела, по определению Божию, то она сообщает этот первородный грех и телу. Отсюда и телесные страсти, которые не в согласии с природой нашего тела.
Причина любой страсти, – это есть первородный грех, дух самости, в том числе и телесных страстей. Поэтому, борьба не с телом, а со страстями. А страсть, – это неоднократные проявления первородного греха, в желании, чувстве, мысли, самим делом, перешедшие в навык, привычку. Страсти же бывают телесные и душевные, так как мы имеем душу и тело, через посредство которого душа проявляет себя в этом материальном мире.
Любая победа над страстью, без искоренения духа самости и гордыни, будет незаконной победой, иллюзией, которая приведет к духовной прелести. Искоренение страсти должно совершиться Богом, по дару Благодати. А Господь подаст дар Благодати, связующей страсть, только духу сокрушенному и смиренному перед Ним.
Вот пример того, что борьба со страстью предпринимается только для того, чтобы прийти в ощущение своей немощи, в дух сокрушенный и смиренный, растворенный упованием только на одну милость Божию. И что только на таком основании избавление, от той или иной страсти, является законным и совершается Богом.
««Брат спросил авву Агафона о блудной страсти. Старец сказал ему: пойди, повергни пред Богом силу твою, и найдешь успокоение».
Вот средство, преподанное из сокровищницы духовного разума и указывающее, что основание блудной страсти – гордость. Адам, когда восхотел быть равным Богу, и доказал желание делом, тогда утратил духовное ощущение непорочности, низошел к плотскому ощущению вожделения жены, этим вожделением приложился к скотам несмысленным и уподобился им» (свт.Игнатий Брянчанинов, «Отечник», Авва Агафон, гл.14).
То есть, в этом изречении идет речь о том, что для того, чтобы монаху, получить свободу от блудной похоти, нужно прийти в ощущение своей немощи и беспомощности (в борьбе с блудной похотью), в дух сокрушенный и смиренный. Поэтому-то, первым шагом на пути к смирению, служит сознание своей немощи, перед лицом соблазнов мира, и по этой причине удаление от мира. И что только тогда, через посредство этого, Господь может подать ему избавление не только от блудной страсти, но и от самой естественной похоти (которая естественна грубому, физическому телу), по той причине, что он вдали от соблазнов мира, проводит безбрачное жительство (монах – один).
Но человеку, живущему посреди мира, благословлено Богом брачное, семейное сожительство. И похоть, которая естественна грубому, физическому телесному естеству, он может разрешать через совокупление с женой. А то, что сверх меры, блудная страсть, — он должен точно таким же путем бороться с нею, повергая свою немощь пред Богом, в духе сокрушенном и смиренном, прося у Него помощи и избавления. И точно так же, он может получить дар Благодати, посредством которого он может связывать блудную страсть, удовлетворяя это желание только в законном совокуплении, в браке между мужем и женой.
***
Основная проблема протестантизма, как раз и состоит в том, что они свое подвизание проходят на основании духа самости и гордыни, который прикрыт душевно-телесным сладострастием. И протестанты есть такие, которые совершенно не пьют вина, воздерживаются от мяса, но проходят это делание на неверном основании. Поэтому и результаты не те.
Можно отказаться от душевно-телесного сладострастия, но зайти в другую крайность, которая свободна от этого сладострастия, за счет того, что сидит на духе самости и гордыни, который прикрыт чувствами отрешенности, отчужденности, равнодушия. Отсюда очерствение и ожесточение, которое таковой подвижник будет воспринимать за состояние бесстрастия, так как понятие о страстности у него только в смысле душевно-телесного сладострастия. Так получаются православные йоги, которые прикрыты православной святоотеческой терминологией, применяемой не к месту, не к времени.
Индусский йог тоже посредством внешнего аскетизма и подвижничества достигает того, что становится отчужденным и отрешенным от этого мира, и совершенно равнодушным к телесным страстям. Но достигает он этого всего на основании духа самости и гордыни. Это и есть ложный аскетизм, который может прикрываться какими угодно одеждами и терминологиями, – православными, истинно-православными, католическими, мусульманскими, старообрядческими, языческими… Да какими угодно! Главное, что суть одна и та же, – один и тот же дух, завернутый в разные фантики, то есть, разные религии, деноминации, течения, ответвления, юрисдикции. Но объединяет всех таковых подвижников одно, – один и тот же настрой духа, который они воспитали, на основании духа самости и гордыни.
Аноним: Подвиги ныне не даны, но это не означает полностью отказаться от понятий «аскетика» и от аскетических направленности. Вспомним, каких лишений, каких притеснений плоти понадобилось Марии Египетской, чтобы по-настоящему обновиться. Даже если бы страсти исчезли с земли, Истинное православие и христианство не исключило бы аскетику, потому что в аскетике есть некие принципы бытия, связанные со смыслом земного бытия и спасения души. Аскетика – это не только борьба со страстями, – это образ жизни.
Понятие «аскетика» не должно быть утеряно.
О.Серафим: Для современного человека не нужно проходить такие же подвиги, какие проходили древние подвижники, по причине разности в физическом и душевном состоянии. Если кто этого не видит, то это свидетельствует о том, что этот человек отсутствует в реальности и находится в области иллюзии и мечтательности, через призму которых он читает изречения Святых Отцов, времен прошедших. Он не видит того, что на дворе не 4-й, 15-й или 19-й век, — а 21-й. И применяет эти изречения не к месту, не к времени, – не к той эпохе и временам, не к тем обстоятельствам жизни, для которых были сказаны эти изречения, – так как отсутствует в реальности, не видя ни физического, ни душевного состояния людей. На таком настрое духа сидят современные законники-фарисеи и лже-старцы.
Но Святые Отцы сказали о наших временах, что «В наше время Бог дарует спасение более при посредстве смирения, нежели подвига: ныне, при умножившихся немощах, подвиг особенно опасен… Сами немощи и грехи, когда мы сознаёмся в них и раскаиваемся, способствуют к смирению» (свт. Игнатий Брянчанинов, Избранные письма, п.421 «К сестре Елизавете Александровне»).
«Скорби – особенно удел нашего времени, которому в удел не даны ни подвиг мученичества, ни подвиг монашества. Удел наш, христиан времени последнего – удел скорбей» (свт. Игнатий Брянчанинов, т. 4, «Письма к мирянам», п.24).
«Я провел всю жизнь в болезнях и скорбях, как тебе известно: но ныне, не будь скорбей – нечем спастись. Подвигов нет… одни скорби заменяют собою все» (свт.Игнатий Брянчанинов, «Избранные письма», Письма к родным и друзьям, п.569).
Для современного же человека достаточно того, чтобы он пил, ел и спал в меру, не вел разгульный, невоздержанный, праздный образ жизни, то есть удовлетворял свои телесные нужды в меру. Но эта мера у каждого своя, так как она зависит от физического и душевного состояния, работы, обстоятельств жизни, конкретного человека. Каждый определяет эту меру сам для себя, опытным путем, в процессе своей личной жизни.
А в остальном, необходимо, чтобы он все свое подвизание обратил на душевное делание, на воспитание верного душевного настроя, через посредство правильно-проходимой внутренней духовной жизни, в борьбе за чистоту своих чувств, в ежедневных искушениях, с нами приключающихся. Вот это и будет аскетика.
***
Если страсти и первородный грех исчезнут, то не нужна и аскетика. Ибо она нужна только лишь для искоренения страстей, первородного греха. Больше она не имеет никакого смысла.
В Раю нет аскетики, так как там нет первородного греха и страстей.
А аскетика ради аскетики, – это уже есть страсть, дух самости и гордыни, зацикленность совсем не на том, что необходимо для спасения души.
Спасение души и совершается, через посредство борьбы со страстями, через посредство власти над первородным грехом, по дару Благодати. Только для этого и нужна аскетика, а больше она не имеет никакого смысла. Аскетика есть только лишь средство для борьбы со страстями и первородным грехом, так как без этой правильно-проходимой борьбы не возможно спасение души.
А в остальном, если хотите подвизаться, как древние подвижники, то подвизайтесь, – это ваше личное право и дело. Но если зайдете в духовную прелесть и погибнете, то вините не Бога, а только лишь свое самомнение, дух самоуверенности и самонадеянности, так как вас заранее уже предупредили.
Аноним: По материалам преп. Максима Исповедника, «Слово о подвижнической жизни»
Падший дух прельстил человеков веществом. «из порабощенных веществом мира никто не может подражать Господу».
Господь победил вещество (мира) и дьявола: «вещи, приводящие в волнение (…) человечество (…) еду, деньги и славу».
К материи надо относится нейтрально, любить как творение, не привязываясь, без пристрастия, воспринимать материю как средство для воспитания души.
«желающий стать учеником Его, оказаться достойным Его, и обрести от Него силу против духов лукавства, удаляет себя от всякой плотской привязанности (…) от всякого материального пристрастия».
«ведь не удаливший себя от пристрастия к материальным вещам (…) не может чистосердечно любить ни Бога, ни ближнего, поскольку невозможно одновременно быть приверженным к материи и любить Бога, «не можете служить Богу и мамоне» (Матф.)
Таким образом, Максим Исповедник, определил и обобщил понятие «вещество», которое испытывает, искушает человека. Нейтралитета нет: человек или любит Вещество (страстно и бесстрастно), акцентируя внимание на земных вещах и явлениях Вещества, сознательно или бессознательно поклоняясь Веществу (а значит и «князю мира» сего) или любит Творца Неба и Земли, проявляя Правую веру.
О.Серафим: Бесстрастие приобретается не оттого, что человек не имеет чего-либо вещественного, а оттого, что он не входит в страстное состояние по поводу того, когда он лишается возможности удовлетворить свое сластолюбие, сребролюбие или славолюбие.
Христос, самим делом, явил такое бесстрастие: «Господь… не воспринимал ненависти к возбуждаемым от него фарисеем (ибо как это возможно, когда Он естеством благ), а напротив любовию к ним поражал его самого (сатану), возбудителя их. Так, как они, подвергаясь вражескому возбуждению, могли не принимать его, и если принимали, то потому, что произвольно, по не вниманию и безпечности, склонялись на внушения возбудителя; то Господь вразумлял их, обличал, укорял, оплакивал и в тоже время не переставал всячески им благодетельствовать, злословимый благодушно сносил, страдая терпел, – показывал в отношении к ним всякие дела любви. Таким человеколюбием к возбуждаемым против Него Он поражал возбудителя. Дивная брань! Вместо ненависти показывает Он любовь, и благостию низвергает отца злобы. Претерпев, от них столько зол, истиннее же сказать, ради их, до смерти по человечески подвизавшись за заповедь любви, и одержав совершенную над диаволом победу, воспринял Он наконец ради нас венец воскресения; – и таким образом новый Адам обновил ветхого» (преп.Максим Исповедник, «Слово подвижническое»).
Поэтому-то, никто не может приобрести истинной любви, если он раздражается, обижается, ненавидит, злопамятствует, гневается, отдается духу недовольства, или другому какому-либо страстному чувству, по поводу того, когда не удовлетворяется в чем-либо его сластолюбие, сребролюбие или славолюбие.
Я видел многих таких, в своей жизни, которые внешне оставляли свое материальное благосостояние, становились материально как нищие, и приходили подвизаться.
Но когда между ними вставали искушения, то они, неимеющие ничего, спорили и ругались друг с другом из-за иголки, из-за места, из-за гвоздя или нужной им палки.
Хотя до того, они имели все это с избытком. Но когда оставили все это, то думали, что они оставили все вещественное, и последовали за Христом, как учат Святые Отцы, и таким образом разорвали пристрастие к вещественному. Но страсти не исчезают от того, что человек стал нищим. Ибо можно раздражаться, недовольствовать и обижаться и из-за пустой пластиковой бутылки, когда она нужна тебе и еще кому-то.
Конечно, когда у людей полно всего этого, то они недоумевают: как, мол, можно из-за этого спорить и ругаться. Но когда поставить их в такие же условия, когда будет всего одна или две таких пластиковых бутылки или лопаты, и тебе они будут нужны по естеству, и другому точно так же, и третьему, и четвертому, вот тогда и выяснится: оставил ты свои страсти или нет, имеешь ты истинную любовь или нет.
А может ты уступишь другому, а сам будешь находиться в духе уныния. Это все и говорит о том, что в тебе еще живет пристрастие к вещественному и нет истинной любви.
««Однажды братия в присутствии аввы Иосифа начали разговор о любви. Старец сказал: Мы не знаем, что такое – любовь. Вот образец любви: авва Агафон имел ножик, необходимый ему для его рукоделия. Пришел к нему брат и, увидев ножик, похвалил эту вещь. Авва Агафон немедленно начал упрашивать брата, чтоб он принял ножик в подарок, и не дал брату выйти из келлии, пока не уговорил его принять понравившуюся ему вещь».
Надо принять в соображение, какого труда стоило вновь приобрести в глубокой пустыне орудие, необходимое для рукоделия, составлявшего и часть келейного подвига и единственное средство к содержанию себя. При таком только соображении можно оценить должным образом поступок старца, строго внимательного к себе, дорожившего своим безмолвием. Преподобный авва Агафон, хотя и проводил жизнь безмолвника, но предпочитал безмолвию исполнение заповедей любви к ближнему» (свт. Игнатий Брянчанинов, Отечник, «Авва Агафон», п.4).
«Говорил авва Агафон: если бы возможно было мне взять тело у кого-либо из прокаженных и передать ему мое, то сделать это было бы для меня наслаждением. Такова совершенная любовь» (свт. Игнатий Брянчанинов, Отечник, «Авва Агафон», п.5).
Многие же разрывают это пристрастие на основании духа самости и гордыни. Как об этом говорит преп.Иоанн Лествичник: «От некоторых, не только верных, но и неверных, отошли все страсти, кроме одной. Сию одну они оставляют, как зло первенствующее, которое наполняет место всех прочих страстей; ибо она столь вредоносна, что может свергнуть с самого неба» (Лествица сл.26, п.62).
Одержимый таким духом совсем может не искать, чисто внешне, славы человеческой, и не иметь пристрастия к чему-либо вещественному. Так как он может жить в пустыне, подвизаясь один. Но внутри себя он будет самоутверждаться, по настрою своего духа, ощущая себя богоугодным или близко стоящим к Богу. И таким душевным настроем будет питать в себе дух самости и гордыни. А внешне он будет выглядеть, как отказавшийся от всего вещественного, и не ищущий славы человеческой. Но это только внешне, для духовно-слепых. А те, кто имеют свои духовные очи открытыми, будут видеть эту подделку под истину.
Ибо «всякий подвижнический труд, чуждый любви, не угоден Богу» (преп.Максим Исповедник, «Слово подвижническое»). То есть, не угодно Богу, то подвижничество, от которого не рождается истинная, настоящая любовь, о которой говорит ап.Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает» (1Кор.13:4-8).
Для того, чтобы разрывать это пристрастие к сластолюбию, сребролюбию и славолюбию можно любому, каждый день, – в тех искушениях, когда он лишается чего-либо вещественного, или когда делается что-то не так, как ему хочется (не по его воле, желанию), когда его оскорбляют, обижают, унижают, вменяют ни во что, – не отдаваться духу раздражения, недовольства, обиды или другому какому-либо страстному чувству, призывая Господа на помощь. Вот это и будет его борьба за истинную любовь.
Об этом как раз я и говорю, когда веду речь о правильно-проходимой внутренней жизни, в борьбе за чистоту чувств, в ежедневных искушениях, приключающихся с человеком, в его личной жизни. Это делание, – это и есть борьба за разрывание сочувствия к сластолюбию, сребролюбию и славолюбию, за истинную любовь к ближнему и Богу.
Аноним: Воздержание путают с аскетикой (аскетизмом).
Воздержание (и молитва) против страстей при правильном настрое духа.
«Апостол повелевает непрестанно молиться, чтобы мы (…) сочетая ум с Богом, мало-помалу отторгли бы пристрастие к материальным вещам»
О.Серафим: Можно, при помощи молитв, возгреть дух самости и гордыни. Сесть на этот дух, через это поиметь безразличие ко всему внешнему, считая, что ты отторг пристрастие к материальным вещам. И при этом думать, что вот ты непрестанно творил молитву и отверг пристрастие к вещественному. Все мол правильно, по Святым Отцам! – А на самом деле, бесы просто тебя не трогают, потому что одного духа самости и гордыни, – на котором ты сидишь и возгреваешь его при помощи молитв, – достаточно для низведения на самое дно ада.
Поэтому, без правильно-проходимой внутренней духовной жизни, на основании духа сокрушенного и смиренного, невозможно приобрести непрелестную молитву.
«Брат сказал преп. Сисою Великому: «Вижу, что во мне пребывает непрестанная память Божия». Преподобный отвечал: «Это невелико, что мысль твоя при Боге: велико увидеть себя ниже всей твари».
Основание молитвы – глубочайшее смирение. Молитва есть вопль и плачь смирения. При недостатке смирения молитвенный подвиг делается удобопреклонным к самообольщению и к бесовской прелести» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.«О смирении»).
Аноним: Аскетика меняется с учётом времени, но не исчезает как таковая в нынешней земной жизни.
«В наше время Бог дарует спасение более при посредстве смирения, нежели подвига, при умножающихся немощах, подвиг особенно опасен…» (Свт. Игнатий Брянчанинов).
Подвиги не даны, но понятия аскетики сохраняются. Аскетика ныне – это дополнительное укрепляющее понятие правой веры. Понятие аскетики в современных условиях это: труд, уединение, терпение скорбей, внимание к себе.
О.Серафим: Аскетика не исчезла, просто она внешне видоизменилась. Но сама суть ее, существенная внутренняя сторона, — как была, так и осталась.
Просто Господь не дал нашему времени внешнее подвижничество, по причине господствующего духа самости и гордыни, на наши времена, а так же, по причине физической немощи у людей.
Но Он Сам налагает на нас ту же самую тяжесть скорбей, которые были у подвижников от внешних подвигов, через искушения, находящие на нас, помимо нашей воли: телесные – от разных болезней и физических немощей; душевные – от ближних и внешних обстоятельств жизни (дома, в семье и на работе). – Скорби от неудовлетворяемых страстей, первородного греха, духа самости и гордыни, как были, так и остались. Остается только, в этих скорбях, искать верный душевный настрой, бороться за чистоту своих чувств, выносить из них верный душевный настрой, спасительный. Это и будет исполнение самой сути аскетизма, для чего он дан, борьба за истинную любовь.
Поэтому, необходимо каждому учиться правильно преодолевать телесные и душевные скорби, – вынося из них верный душевный настрой, – которые будут постигать его, во искушениях, каждый день с ним приключающихся. То есть, восстает дух недовольства, обиды, раздражения, нетерпения, уныния, вот и борись с этим духом, стараясь возгревать противоположные ему чувства, – смирения, сокрушения, милостивости, незлобия, кротости, добродушия, душевной простоты. При этом, повергай свою немощь пред Богом, прося у Него помощи, в этой борьбе.
Надо начать только внимать себе, следя за своими чувствами, чтобы не отдаваться ни какому страстному чувству. У Святых Отцов это называется трезвением. А чтобы видеть эти страстные проявления, надо просить, чтобы Господь открыл вИдение их. И когда видишь, то вступай в борьбу с этими проявлениями.
Кто опытно начнет это проходить, тот увидит, что не просто так поиметь верный душевный настрой, на основании духа сокрушенного и смиренного. И чем далее, тем более это делание будет забирать у него все его физические силы, так что никакого внешнего аскетизма не понадобится. Но при этом, если он будет правильно проходить этот путь, то он будет ощущать внутренний душевный мир и удовлетворение совести, которое будет приносить ему внутренний покой и воодушевление на дальнейшее делание. Но для этого необходимо, вначале, научиться не вменять этого себе, по настрою своего духа. Вот почему Св.Отцы советуют прежде всего приобрести добродетель «невменения себе», не только на уровне умовом, рассудочном, но наиболее в чувстве, в ощущении: «Невменяемость, по учению Отцов, состоит в том, чтобы не признавать себя имеющим какую-либо добродетель и какое-либо достоинство. Признание за собою добродетелей и достоинств есть пагубное самообольщение, называемое святыми Отцами мнением. Мнение отчуждает человеков, зараженных им, от Искупителя» (свт. Игнатий Брянчанинов, Отечник, «Повести из жития старцев, преимущественно египетских», п.82). То есть, научиться содержать себя в духе сокрушенном и смиренном перед Богом, растворенном чувством упования на милость Божию.