Делегация Петроградского духовенства под предводительством еп.Димитрия (Любимова) к митр.Сергию (Страгородскому). (Запись беседы).
1-й ряд (слева направо): еп. Сергий Нарвский, архиеп. Димитрий Гдовский, Прот. Василий /Верюжский/;
2-й ряд: Прот. Никифор /Стрельников/, Прот. Иоанн /Быстряков/, Прот. Викторин /Добронравов/, архим. Клавдий /Савинский/, Прот. Александр /Советов/ (?), протодьяк. Иоанн /Антонов/ (?);
3-й ряд: протодьяк. Михаил /Яковлев/, Прот. Филофей /Поляков/, иподьяконы архиеп. Димитрия: Андрей Карцев, Петр Сазонов, Адриан.
Остальные — наиболее активные миряне-иосифляне, в большинстве — прихожане храма Воскресения Христова на Екатерининском канале (Спаса-на-крови).
Весна-лето 1929г.
Делегация Петроградской епархии, прибыла в Москву 27 ноября 1927 года в следующем составе: Преосвященный Димитрий Любимов, епископ Гдовский, протоиерей о. Викторин Добронравов, профессор И. М. и С. А. Алексеев. Епископ Димитрий являлся представителем Петроградского митрополита Иосифа и имел с собой письмо, подписанное семью епископами, находящимися в Петрограде (среди которых были, кроме митрополита Иосифа и епископа Димитрия, епископ Гавриил, епископ Стефан и епископ Сергий Нарвский). Протоиерей Добронравов являлся представителем многочисленной группы Петроградского духовенства и имел на руках письмо от этого духовенства, написанное протоиереем профессором Ф. К. Андреевым. Проф. И. М. А. был представителем академических кругов и имел на руках письмо от группы академиков и профессоров Академии Наук, Университета и других высших учебных заведений, составленное профессором б. Военно-Юридической Академии С. С. Абрамовичем-Барановским и профессором Новоселовым (издателем и редактором «Религиозно-Просветительной Академии», тайно проживавшим тогда в Петербурге и в Москве). С. А. Алексеев был представителем широких народных масс. Пишущий эти строки (Проф. Иван Андреев — Ред.) был лично знаком со всеми членами делегации и непосредственно от них знает содержание этой исторической беседы.
Несмотря на то, что Петроградская Делегация прибыла в Москву позднее других многих делегаций, приехавших с той же целью, она была принята вне очереди. Беседа этой делегации с митрополитом Сергием продолжалась два часа. По приходе к митрополиту Сергию все члены Делегации подошли к нему под благословение, отрекомендовались и засвидетельствовали, что они прибыли, как верные чада Православной Церкви.
Когда митрополит Сергий кончил читать привезенные ему письма (от епископата, от духовенства и от мирян), тогда 70-летний старец епископ Димитрий упал перед ним на колени и со слезами воскликнул: «Святый Владыко! Выслушайте нас Христа ради!»
Митрополит Сергий тотчас поднял его под руку с колен, усадил в кресло и сказал твердым и несколько раздраженным голосом: «О чем слушать? Ведь уже все, что вами написано, написано и другими раньше, и на все это мною уже много раз отвечено ясно и определенно. Что Вам не ясно?»
«Владыко святый! — дрожащим голосом с обильно текущими слезами, начал говорить епископ Димитрий, — во время моей хиротонии Вы сказали мне, чтобы я был верен Православной Церкви и, в случае необходимости, готов был и жизнь свою отдать за Христа. Вот и настало такое время исповедничества и я хочу пострадать за Христа, а Вы Вашей декларацией вместо пути Голгофы предлагаете встать на путь сотрудничества с богоборческой властью, гонящей и хулящей Христа, предлагаете радоваться ее радостями и печалиться ее печалям… Властители наши стремятся уничтожить и Церковь и радуются разрушению храмов, радуются успехам своей антирелигиозной пропаганды. Эта радость их — источник нашей печали. Вы предлагаете благодарить советское правительство за внимание к нуждам православного населения. В чем же это внимание выразилось? В убийстве сотен епископов, тысяч священников и миллионов верующих. В осквернении святынь, издевательств над мощами, в разрушении огромного количества храмов и уничтожения всех монастырей… Уж лучше бы этого внимания не было!»
«Правительство наше, — перебил вдруг епископа Димитрия митрополит Сергий, — преследовало духовенство только за политические преступления».
«Это — клевета!» — горячо воскликнул епископ Димитрий.
«Мы хотим добиться примирения Православной Церкви с правительственной властью, — раздраженно продолжал митрополит Сергий, — а вы стремитесь подчеркнуть контрреволюционный характер Церкви… следовательно вы контрреволюционеры, а мы вполне лояльны к советской власти!»
«А Карловацкий Собор, по-вашему, тоже не носил политического характера?» — снова перебил его митрополит Сергий.
«В России Карловацкого Собора не было, — тихо ответил епископ Димитрий, — и многие мученики концлагерей ничего не знают об этом Соборе».
«Я лично, — продолжал епископ Димитрий — человек совершенно аполитичный и если бы понадобилось мне самому себе донести в ГПУ, я не мог бы ничего придумать, в чем я виновен перед советской властью. Я только скорблю и печалюсь, видя гонение на религию и Церковь. Нам пастырям запрещено говорить об этом и мы молчим. Но на вопрос, имеется ли в СССР гонение на религию и Церковь, я не мог бы ответить иначе, чем утвердительно. Когда Вам, Владыко, предлагали написать Вашу декларцию, почему Вы не ответили, подобно митрополиту Петру, что молчать Вы можете, но говорить неправду не можете?»
«В чем же неправда?» — воскликнул митрополит Сергий.
«А в том, — ответил епископ Димитрий, — что гонения на религию, этот «опиум для народа», по марксистскому догмату, у нас не только имеются, но по жестокости, цинизму и кощунству превзошли все пределы!»
«Так мы с этим боремся, — заметил митрополит Сергий, — но боремся легально, а не как контрреволюционеры… А когда мы покажем нашу совершенно лояльную позицию по отношению к советской власти, тогда результаты будут еще более ощутительны. Нам, по-видимому, удастся в противовес «Безбожнику» издавать собственный религиозный журнальчик…»
«Вы забыли, Владыко, — заметил протоиерей Добронравов, — что Церковь есть тело Христово, а не консистория с «журнальчиком» под цензурой атеистической власти!»
«Не политическая, а религиозная совесть не позволяет нам солидаризоваться с Вашей декларацией», — заметил профессор А.
«Я хочу пострадать за Христа, а Вы предлагаете отречься от Него», — горько сказал С. А. А.
«Так вы хотите раскола?» — грозно спросил митрополит Сергий… — «Не забывайте, что грех раскола не смывается мученической кровью! Со мной согласно большинство» — добавил авторитетно митрополит Сергий.
«Голоса надо Владыка не подсчитывать, а взвешивать, — возразил проф. А. — Ведь с Вами не согласен митрополит Петр, законный Местоблюститель Патриаршего престола; с Вами не согласны митрополиты Агафангел, Кирилл и Иосиф; с Вами не согласны такие светочи, как митрополит Арсений, архиепископ Серафим Угличский, архиепископ Пахомий; епископы Виктор, Дамаскин, Аверкий и многие другие; с Вами не согласны Оптинские старцы и Соловецкие узники…»
«Истина ведь не всегда там, где большинство, — заметил протоиерей Добронравов — иначе не говорил бы Спаситель о «малом стаде». И не всегда глава Церкви оказывается на стороне Истины. Достаточно вспомнить время Максима Исповедника».
«Своей новой церковной политикой я спасаю Церковь», — веско возразил митрополит Сергий.
«Что Вы говорите, Владыка!» — в один голос воскликнули все члены Делегации. «Церковь не нуждается в спасении, — добавил протоиерей Добронравов — врата ада не одолеют ее. Вы сами, Владыко, нуждаетесь в спасении через Церковь».
«Я в другом смысле это сказал», — несколько смущенно ответил митрополит Сергий.
«А почему Вы, Владыко, распорядились ввести в Литургию молитву за власть и одновременно запретили молиться за «в тюрьмах и в изгнании сущих?» — спросил профессор А.
«Неужели Вам надо напомнить известный текст о властях Ап. Павла? — иронически спросил митрополит Сергий. — А что касается молитвы за «в изгнании сущих», то из этого прошения многие диаконы делают демонстрацию».
«А когда Вы, Владыко, отмените в Церкви «Заповеди Блаженства?» — снова возразил проф. А., — ведь из них тоже можно сделать демонстрацию».
«Я не изменяю Литургии», — сухо сказал митрополит Сергий.
«А кому нужна молитва за власть? Ведь советской безбожной власти эта молитва не нужна. Верующие же могли бы молиться только в смысле мольбы « о вразумлении заблудших». Но молиться за антихристову власть невозможно.»
«Ну какой тут Антихрист!» — отмахнулся митрополит Сергий.
«Но ведь дух-то Антихристов, — настаивает профессор А. — Но чем вызвана эта молитва? Вас заставили ввести это прошение?»
«Ну я и сам нашел это необходимым».
«Нет, Владыко, ответьте, как перед Богом, из глубины Вашей архипастырской совести, заставили Вас это сделать, как и многое в Вашей новой церковной политике, или нет?»
Этот вопрос пришлось повторить упорно и настойчиво много раз, пока митрополит Сергий, наконец, ответил: «Ну и давят и заставляют… но я и сам тоже так думаю», — поспешно и пугливо закончил он.
«А зачем Вы, Владыко, распорядились поминать рядом с именем митрополита Петра и Ваше имя? Мы слышали, что это тоже Вам приказано сверху с тем, чтобы вскоре отменить поминовение имени митрополита Петра вовсе».
Митрополит Сергий на это не ответил.
«А Ваш «Временный Патриарший Синод» кем назначен? А кто занимается назначением и перемещением епископов? Почему смещен митрополит Иосиф, вопреки желанию своей паствы? Нам известно, Владыко, что все это делается негласным «обер-прокурором» Вашего Синода коммунистом-чекистом Евгением Александровичем Тучковым, вопреки Вашим желаниям».
«Откуда Вы все это взяли?» — несколько смущенно спросил митрополит Сергий.
«Это известно всем, Владыко» — «А кем окружили Вы себя, Владыко? — добавил протоиерей Добронравов. — Ведь одно имя епископа Алексея (Симанского) может дискредитировать весь Ваш Синод» (В дальнейшем советский патриарх Алексий I — ред.).
Митрополит Сергий встал и сказал, что он подумает обо всем сказанном и даст через три дня краткий письменный ответ.
Аудиенция была окончена. Через три дня митрополит Сергий дал письменный ответ, в котором в общих и туманных выражениях повторил прежние положения своей Декларации. «Относительно возвращения на свою кафедру митрополита Иосифа я еще подумаю», — гласил последний пункт ответа.
После этих безрезультатных переговоров Еп. Димитрий и Еп. Сергий /Дружинин/ подписали акт отхода от митр. Сергия, который был зачитан в кафедральном храме Воскресения Христова
(*) «Жизнеописание Блаженного Антония, митр. Киевского и Галицкого», т. 6, с. 233-240.